Известия о руссах до IX века

Из предыдущего раздела видно, что варяги, в частности Олег, явившись на Русь, застали здесь уже давно сформировавшееся государство с довольно высокой культурой и значительными связями со всеми соседями. Объединение Олегом Новгородского и Киевского государств под именем Руси явилось завершением долгого и естественного развития славянских племен на востоке Европы. Этот момент вовсе не означал начала истории Руси: обе составные части ее уже имели очень долгую историю, которую мы назовем "до-олеговской". Этот период и царские, и советские историки оставили совсем без внимания. Он, конечно, и для них существовал, но совершенно в неопределенной, аморфной форме. Они его игнорировали и не пытались исследовать: разве могло быть начало до того начала, которое им известно? Ведь Русь началась, как они думали, с Олега. Какого же начала можно искать до Олега? С их точки зрения, доолеговская история просто нонсенс.

На деле это не так: до нас дошло немало исторических данных о доолеговской Руси. Их, конечно, на самом деле больше, но надо их поискать. Наша попытка дать очерк доолеговской Руси является первой. И, естественно, ей присущи типичные черты: фрагментарность и сравнительная бедность. Однако, коль скоро будет создан некий костяк, вокруг него будут нарастать все новые и новые сведения, пропуски, провалы будут заполняться, и наша история будет превращаться в связную историю без больших пропусков в хронологии. Вместе с тем и ранее найденное будет подтверждаться и укрепляться.

Сейчас это лишь ряд отрывков, отдельные, разрозненные звенья единой цепи. Но они скоро свяжутся вместе. Нужна только работа. Упорная и целенаправленная. Да не взыщет читатель за отрывочность сведений, они естественны, а с чего-то начинать надо.

1. Древнейшее упоминание истории о ругах.

Как мы показали в нашей работе, "Житие" Отгона Бамбергского, крестителя приморских славян, устанавливает с несомненностью, что племя ругов носило также название "русинов" (рутенов) и страна их называлась "Русиния" (Рутения), или Русь. Этим устанавливается и местоположение Древней Руси, и другое имя, которое она носила.

Первое упоминание в истории о ругах, по-видимому, принадлежит Тациту. Он упомянул это племя в своем сочинении "Германия" в 98 году нашей эры и поместил его как раз в том месте, где его помещают и другие писатели древности, именно - в западном углу южного побережья Прибалтики.

Таким образом, начало племени ругов уходит в глубь времен до нашей эры. Мы не будем здесь останавливаться на данных, имеющихся в истории о ругах (этому мы собираемся посвятить особую работу, материалы к которой пока лишь собираются и приводятся в порядок). Отметим только, что германские хроники называли княгиню Ольгу постоянно "регина ругорум", а не "регина рус-сорум", показывая тем, бесспорно, что отождествление ругов и руссов существовало еще в Х веке.

2. Первое упоминание вождя Русса в истории (282 год).

Первое упоминание в истории вождя Русса мы находим в довольно легендарном источнике. Но, поскольку упомянуты время, место и обстоятельства действия, мы имеем все основания с ним считаться. Наконец, все истории начинаются с легенд. Но это не значит, что они - вы думка. Просто это было так давно, что подробности утеряны.

Мы находим следующее в книге Прокопа Слободы (Sloboda Prokop, franceskan. Preporodjeni ceh, aliti svetosti svetosti sv. Prokopa vu domovini Ceha, Krapine... V Zagrebu pri Fr. X. Zeran. Seki 1767): "Хорошо знаю, что известно многим, но не всем, как некогда из этой крапинской местности, по исчислению Петра Кодицилюса и многих других, в 278 году, ушел очень знатный вельможа Чех с братьями своими Лехом и Руссом, а равно со всеми своими приятелями и родом, из-за того, что они не могли уже переносить те великие нападки и притеснения, которые делали им римляне, а особенно начальник римских войск Аврелий, который охранял Иллирию вооруженной рукой и настолько притеснял его род, что Чех со своими поднял против него восстание и вывел его из числа живых. И вследствие этого, боясь могучей руки римлян, покинул Крапину, свое отечество. Целых 14 лет служил он с Салманином, с сыном Цирципана, в то время правителя и будущего вождя богемского народа... И лишь по смерти Салманарова сына, называемого Турко, который после отца своего вступил в управление народом и погиб в бою против имп. Константина, Чех принял на себя царствование".

Так начинается легенда о начале чешского народа и государства. Как назывались чехи до начала царствования Чеха, мы не знаем. Вероятно, "богемы". Ничего удивительного нет, что народ и государство стали называться по вождю своему Чеху. Примеров этого в древности множество (Италия, Эллада и т. д.). И даже до сих пор обычай этот еще не вышел из употребления. Напр., "Сауди Арабия", т. е. Арабия Сауда.

Согласно приведенной легенде, братья Чеха также возглавляли два государства - Лехию, т. е. Польшу, и Русию, дав им свои имена. К данным этим не следует относиться сверхкритически, ибо понимать надо вовсе не то, что разумеют теперь под именем Польша или Россия. Речь идет о небольшой территории на стыке Чехии, Польши и Закарпатской Руси, где первоначально осели указанные братья. Историчность легенды вовсе не опровергается теми соображениями, которые обычно приводят. Легенда вовсе не видит в Чехе, Лехе и Русе родоначальников племен - это уже домысел сверхкритиков. Названные лица лишь возглавили племена, которые до сих пор существовали уже века. Как до Олега была "до-олеговская" Русь, так и до Чеха существовала уже Чехия.

Чтобы испытать достоверность легенды, обратимся к истории. Мы находим (см. The Historian's History of the World, т. 6-й, 1908, стр. 431: "...в 279 году большое число бастарнов германского племени (безусловная ошибка, см. следующий раздел, где показано, что есть все основания считать бастарнов славянским племенем. - С. Л.) было переселено в Мезию и Фракию с целью романизации этих провинций. Однако постепенно недовольство солдат работой, к которой они были приставлены, т. е. к земледелию, осушению болот, закладке виноградников, (...) возросло до угрозы его личной (имп. Аврелия Про-буса. - С. Л.) безопасности. Ранним летом 282 года восставшие войска в Рэтии и Норике заставили М. Awelius'a Carus'a, далматинского генерала, уроженца Нароны, который был в хороших отношениях с Пробусом, выступить как соперника императора. В октябре того же года Пробус был убит своими собственными солдатами во время неожиданно вспыхнувшей революции среди людей, занятых рытьем канала у Сирмиума".

Таким образом, чешская легенда оказывается основанной на совершенно точных исторических данных:

1) время в легенде и истории почти точно совпадают (первая говорит о 278 годе, а вторая приводит 282 год - разница незначительна: даже строго исторические документы часто расходятся на сроки более чем в 4 года);

2) место действия в легенде и истории совпадают (по легенде Чех ушел из области Крапины в районе Дравы, а Сирмиум лежит в области Савы, но обе эти реки расположены рядом, и, естественно, дом Чеха не находился точно там, где произошло убийство Пробуса, но что речь идет об одной и той же местности - несомненно); обстоятельства также совпадают: легенда говорит - "начальник римских войск Аврелий", история - "римский император Аврелий"; легенда сообщает: "убили жители, не выдержав притеснений", история: "убит своими собственными солдатами во время неожиданно вспыхнувшей революции, среди людей, занятых рытьем канала".

Совпадение получается полное. Разница лишь та, что легенда освещает вопрос со стороны местного населения, поэтому сохранила имена тех, кто руководил восстанием, и рассказывает о дальнейшей судьбе восставших. История же интересуется тем, кто руководил зло

умышленниками и что с ними стало, она передает самый факт убийства императора. История и легенда лишь дополняют и поддерживают друг друга.

Начавши с совершенно точного, исторически установленного факта, легенда и в дальнейшем все время остается на почве реальности. Главари убийства императо- " ра, конечно, скоро поняли, что им придется ответить перед римлянами за совершенное. Поэтому они, "боясь могучей руки римлян", покинули свое отечество и ушли на север, в земли родственных им славян, и, весьма вероятно, неподалеку от тех мест, из которых они в свое время были выселены римлянами. Так как это был не дворцовый переворот, а большое солдатское восстание, то, очевидно, в нем было замешано немало народу. С другой стороны, и жители были вообще недовольны римлянами. И, несомненно, воспользовались случаем уйти из-под ига римлян.

Переселилась на север не семья, не кучка людей, а значительное количество их. Будучи близко знакомы с римлянами, зная их язык и, без~сомнения, стоя на более высоком уровне, переселенцы, надо думать, были весьма ценным приобретением для славян, куда они прибыли, ибо славяне имели все основания опасаться римлян. А в этом случае они приобретали весьма ценных информаторов, на которых вдобавок целиком могли положиться.

И в дальнейшем элемент фантастики отсутствует. Легенда точно указывает, что Чех 14 лет служил в "чешском" государстве, будучи там военачальником, пока смерть княживших там не открыла ему путь к власти. Нет ничего удивительного, что и Лех, и Рус могли сделать такую же карьеру, но у других славянских племен. В ту эпоху даже в Риме императорами становились простые солдаты (Максимин в начале карьеры даже не говорил по-латински), поэтому славянские вельможи, явившиеся, конечно, со всем добром и попавшие в менее культурную среду, имели все возможности выдвинуться. Мы, разумеется, не настаиваем на совершенной точности легенды, но должны отметить, что канва ее исторически верна, а детали также ничего фантастического не заключают.

Поэтому мы можем сказать, что в конце III века в Придунавье среди славянского племени уже отмечено имя Рус в приложении к какому-то вождю, несомненно, "русского" племени. Дальше мы увидим, что это косвенно подтверждается и другими данными.

3. Русский князь-стольник при дворе Константина Великого (306-337). Карамзин (изд. 1892 г.), стр. 45 примечаний, прим. 112, пишет: "Никифор Григора, писатель XIV века, уверяет, что еще при дворе Константина Великого один русский князь был стольником". Карамзин этому сообщению не верит. Однако добавляет: "Другой город во Фракии назывался Руссион", - значит, корень "рус" уже существовал во Фракии. От себя скажем, что среди многочисленных географических названий на северном берегу Дуная в первые века нашей эры, которые имели окончание на "дава" (что, должно быть, означало "поселение"), существовало и поселение Русидава.

В примечании 113 Карамзин пишет: "Некоторые византийские писатели также производили Россов от Росса, какого-то знаменитого мужа, будто бы избавившего сограждан от ига тараннов (см. Штриттер, Memorial populorum, 2, стр. 939)". Это замечание показывает, что и византийские писатели знали легенду о трех братьях, ушедших со своим народом от ига тараннов. Один из этих братьев назывался Рус. К сожалению, ни Никифор Григора, ни Штриттер нам в настоящий момент недоступны, и мы не можем разобраться в этой детали с полной ясностью.

Сомнение Карамзина, что "никто из древнейших византийских летописцев не говорит до IX века о Россах", неосновательно, ибо, как мы увидим ниже, данные о россах есть, но они остались Карамзину неизвестными, а те, которые были в его руках, не убедили в своей достоверности. Для своего времени он, может быть, и прав в своем скептицизме. Но для нас, имеющих много дополнительных данных и соображений, этот скептицизм неприемлем: россов знали в Византии и до IX века, и нет ничего удивительного, что один из "россов" был стольником у Константина Великого, тем более что время, когда упоминается этот стольник, совершенно совпадает с временем, указанным в чешской легенде. Вероятно, будут найдены и другие византийские источники, подтверждающие указанную легенду.

4. Первое косвенное указание о народе "рос". Патриарх Прокд (434-447) в своей речи по поводу нашествия гуннов упомянул библейский народ "рош" (Иезекииль, 38, 2), усматривая, очевидно, в нападении осуществление библейского пророчества. В отношении цитированного Проклом отрывка из пророка Иезекииля в науке существует разногласие: одни принимают, что в пророчестве упоминается народ "рош", другие считают, что здесь произошло неверное чтение и понимание текста. Мы не будем входить в рассмотрение филологических тонкостей, ибо в данном случае они совершенно не важны: дело состоит в том, что разумел Прокл в своей речи. Нас лишь интересует, какой смысл он применял в данном отрывке. Ошибался он или нет в своем толковании, а упомянул народ "рош" неспроста. Нашествие гуннов потрясло глубоко Византию. Прокл усмотрел в нем кару Господню за беззакония византийцев (то же самое сделал в 860 году и патриарх Фотий). Прокл увидел в нашествии гуннов осуществление пророчества.

Его аргументация могла иметь особую убедительность лишь тогда, когда среди нападавших было племя "рос", иначе связь события с пророчеством утрачивалась. Могут спросить: почему Прокл не назвал прямо народ "рос"? По двум причинам: во-первых, это было общеизвестно, а во-вторых, главарями нападавших "россов" были гунны - руссы только принимали участие и, возможно, были главными, но все же подчиненными исполнителями нападения. Что это было так, видно из слов Рубруквиса, который писал в 1253 году: "Язык русинов, поляков, бо-гемов (т. е. чехов. - С. Л.) и славян тот же, что и у вандалов. Множество всех их было вместе гуннами". Это попутное замечание Рубруквиса, хоть и написанное гораздо позже, нисколько не теряет в своей достоверности, ибо совершенно ясно, что он пользовался древними источниками, до нас не дошедшими. Это косвенное указание на существование на юге народа "рос" в первой половине V века подтверждается тем, что о том же мы находим для второй половины V века уже совершенно точное и ясное историческое указание.

5. Вождь русинов и других племен Одоакр захватывает г. Юваву и убивает св. Максима с учениками (477 г.). В Австрии, в г. Зальцбурге (в древности Ювава), в катакомбах при церкви св. Петра находятся останки св. Максима и его учеников, которые были убиты вождем русинов Одоакром в 477 году. Это засвидетельствовано плитой, на которой написано по-латыни: "Лета Господня 477. Одоакр, вождь русинов (рутенов), геппиды, готы, унгары и герулы, свирепствуя против Церкви Божией, блаженного Максима с его 50 товарищами, спасавшихся в этой пещере, из-за исповедания веры, сбросили со скалы, а провинцию Нориков опустошили мечом и огнем". Фото этой плиты помещено на стр. 337 нашей большой работы (вып. 4, стр. 336-352). Плита эта сравнительно позднего происхождения (первая четверть XVI века), но^ аутентичность надписи не подлежит сомнению. Кости мучеников неоднократно переносились из нижних пещер в верхние, почти наверное можно сказать, что тяжелая каменная плита при этом переносилась (легче, очевидно, было сделать новую, переписав содержание старой).

За это говорит прежде всего сам текст, перечисляющий племена, более 100 лет назад существовавшие и давно уже сошедшие с поля истории, и, наконец, точно и деловито излагающий несомненные факты. Ни о какой подделке не может быть и речи, ибо предмет этот религиозный, а главное - является свидетельством о славянах на немецкой земле. Нападение Одоакра на Юваву было одним из серии походов во главе целой коалиции племен, когда могущество Рима было поколеблено и когда он пал под ударами "варваров".

Национальность Одоакра точно не установлена. Разные источники называют его по-разному. Очевидно, потому, что он был вождем группы племен. А поэтому в зависимости от роли того или иного племени в исторических событиях их вождь относился то к одному, то к другому племени. Эти указания имеют отношение не столько к национальности, к которой Одоакр принадлежал, сколько к его роли в истории данного племени. Однако у Иордана в его "Романа",  344, попутно сказано, что Одоакр был ругом (genere Rogus). Кстати сказать, еще лишнее доказательство отождествления русинов и рутов.

Ничего нс дает, к сожалению, и анализ его имени. Во-первых, оно фигурирует в самых разньи вариантах (Одонацер, Одоахар, Одовахар, Одоахрос и т. д.). И мы нс знаем, какой из вариантов более верен. А во-вторых, в отношении отца Одоакра в истории существует неясность, и мы не имеем достаточно солидных данных, чтобы окончательно установить его национальность. Интересно, однако, отметить, что в 1648 году гетман Богдан Хмельницкий обратился по случаю войны с Польшей к казакам с воззванием, в котором он призывал следовать примеру их славных и воинствующих предков, владевших под руководством Одонацера (Одоакра) 14 лет Римом. Таким образом, еще в 1648 году украинские казаки официально считали Одоакра и его русинов своими предками. И это, конечно, стало им известно не благодаря каменной плите в Зальцбурге. Эта традиция была настолько сильна, что, когда Богдан Хмельницкий умер в 1657 году, Самийло Зорка, генеральный писарь Запорожского войска, стоя у гроба, говорил: "Милый вождю! Древний русский Одонацер!" Иначе выражаясь, он сравнивал по значению Хмельницкого со значением в древности Одоакра. С годами эта традиция (верна ли она или нет - неважно), связывавшая украинских казаков с русинами Одоакра, исчезла ввиду утраты ими государственности, а московиты того времени ее вовсе не имели, однако документы уцелели и историческая нить восстанавливается.

Русские историки в глубь веков дальше Рюрика и Олега не заглядывали. А между тем "русины" Олега имели гораздо более древнюю историю, уводившую их на запад вне пределов того, что называлось Россией. Истинный ход событий, однако, будет рано или поздно восстановлен.

Таким образом, уже во второй половине V века племя русинов, или ругов, играло в средней Европе настолько крупную роль, что возглавляло союз племен, опрокинуло Рим и 14 лет им владело. Казалось бы, столь важное событие должно было обратить внимание советских историков. Между тем нам неизвестны не только статьи по этому поводу, но хотя бы упоминания о нем. Советская наука хранит гробовое молчание о плите в Зальцбурге. Писать о каком-нибудь крестьянском восстании в Византии в V веке они могут, а что делали русины в средней Европе в это время, они просто не знают. И не интересуются этим.

Давно уже надо было послать на место в Зальцбург квалифицированного историка для собрания полного материала, связанного с этой плитой. В катакомбах производились интереснейшие раскопки. О плите и проч. опубликованы брошюры (одной из них мы пользовались). О ходе раскопок и результатах их много данных имеется в местной прессе. Наконец, давно уже следовало перевести Эвгиппиуса ("Житие св. Северина"), в котором очень много данных о событиях того времени. Как-никак, а плита - настоящий исторический документ, касающийся руссов, но совершенно выпал из внимания русских историков. Не немецким же историкам заниматься исследованиями прошлого унтерменшей?

Добавим, что наша официальная переписка с монастырем в Зальцбурге подтвердила, что плита с упоминанием "рутенов" существует до сих пор.

6. Сирийская хроника о народе "хрос" (555 г.). Известие о народе "хрос" имеется в продолжении истории За-хария Митиленского, написанном в 555 году неизвестным сирийцем (Псевдо-Захарий). Это всего несколько строк. После описания амазонок, помещаемых около Азовского моря, мы находим: "Соседний с ними народ "хрос" (hros), мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей". Из этого довольно фантастического сообщения, однако, явствует, что в 555 году в Сирии знали о существовании к северу от Азовского моря народа очень крупного роста и который назывался "рус" или "рос". Написание "хрос" показывает, что произношение прошло через армянскую традицию, ибо в чисто сирийском было бы "rhus" или "rhos". Эти фонетические особенности объясняются способом придыхания при некоторых звуках.

Как бы там ни было, а к середине VI века в далекой Сирии все же знали о существовании к северу от Черного моря какого-то народа "рус" или "рос", отличающегося крупным ростом.

7. Руссы берут в плен 12 000 византийских воинов и требуют по драхме выкупа за человека (времена имп. Маврикия, 582-602). В 1901 г. И. Джанашвили в газете "Кавказ" опубликовал статью о поступлении в церковный музей грузинского экзархата 16 манускриптов из Тифлисского Сионского собора. Сообщение его было перепечатано в "Вестнике Всемирной Истории" (1901, ? 1, стр. 230-233), а затем в "Византийском Временнике" (1901, ? 8, стр. 348-351). Недавно (1960) мы перепечатали его в нашей большой работе (вып. 10, стр. 1056- 1062). Среди вышеупомянутых 16 рукописей оказался "грузинский пергаментный манускрипт 1042 г. об осаде Царь-града русскими в 626 г.".

Манускрипт этот представляет собой очень значительный сборник из 322 листов (начало и конец книги утеряны). В последней части этого сборника (стр. 284- 322) помещено: "Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые суть русские".

При описании истории этой осады упоминается, что в борьбе имп. Ираклия с персидским царем Хозроем последний был разбит в 625 г., но не пал духом, а стал собирать огромнейшее войско. "Его главнокомандующий Сарварон склонил "русского Хагана" сделать общее нападение на Константинополь. Последний принял это предложение. Как известно, этот Хаган еще при Маврикии нападал на империю, пленил однажды 12 000 греков и затем потребовал по 1 драхме за человека".

Таким образом, действие русского Хагана устанавливается для времени имп. Маврикия (582-602).

Указанный манускрипт, по-видимому, существует до сих пор. По крайней мере, нам удалось найти в работе М. В. Левченко "Очерки по истории русско-византийских отношений" (1956, стр. 142) следующее: "Имеются грузинские ценные указания об участии восточных славян в осаде Константинополя в 626 году". К сожалению, с 1901 года прошло уже 60 лет, а историческая наука так и не удосужилась перевести грузинский оригинал и сделать содержание рукописи достоянием всемирной науки. Хотя (см. также ниже) в рукописи ясно сказано о руссах, Левченко заменяет это название туманным "восточные славяне". Почему - неизвестно.

8. Имп. Ираклий откупается от руссов (622 г.). В той

же тифлисской рукописи мы находим: "В 622 г. Ираклий за большую сумму денег уговорил "скифов, которые суть русские, не тревожить империю, и потом отправился отомстить Хосрою".

Через 4 года, однако, руссы в союзе с персами напали на Царьград. Из этих беглых попутных сведений следует, что в первой четверти VII века руссы уже играли важную роль в политике Византии.

Тифлисская рукопись обрывается как раз на моменте после нападения руссов. К сожалению, о первых веках нашей эры, т. е. об эпохе, о которой мы почти ничего не знаем, перевод грузинской рукописи не опубликован. Можно, однако, ожидать, что она содержит еще некоторые сведения о руссах. Когда советские ученые удосужатся обратить внимание на этот исключительно интересный источник, одному Всевышнему ведомо.

Следует также отметить, что тифлисская рукопись написана в 1042 году, т. е. она на 70 лет старше нашей "Повести временных лет", а поэтому ее данные особенно ценны, ибо они ближе к первоисточникам.

9. Руссы нападают на Царьград (626 г.). В тифлисской рукописи мы находим: "Хаган (из предыдущего изложения видно, что русский. - С. Л.) посадил своих воинов на лодки, которые выдолблены из цельных деревьев и которые на их "варварском" языке назывались "моно-ксвило"*. Хаган причалил к Царьграду и осадил его с суши и моря. Воины его были мощны и весьма искусны. Их было столь много, что на одного царьградца приходилось 10 русских. Тараны и осадные машины стали действовать. Хаган требовал сдаться, оставить ложную веру во Христа. Однако угрозы его не подействовали, а только подняли дух горожан. У стен города произошла страшная свалка. Свобода Царьграда уже висела на волоске. Между тем патриарх Сергий (действительно был такой, с 610 и по 639 г. - С. Л.) послал хагану огромную сумму денег. Подарок был принят, но свобода обещана была лишь тому, кто в одежде нищего оставит город и уберется куда хочет.

Но опять появилась помощь Влахернской Богородицы. Ираклий прислал с востока 12 000 воинов, которые, будучи вспомоществуемы матерью Иисуса, не допустили город до падения.

Хаган осаждал город "с предшествующей субботы дня Елаговещания (т. е., очевидно, с 24 марта 626 г. - С. Л.), делал ожесточенные приступы, бил стены города таранами, но напрасно: Влахернская Богородица оказалась непоколебимой; и воины ее сломили мужество хагана и его ратников.

Наконец, русские, потеряв надежду взять город, сели в свои "моноксвило" и вернулись восвояси. Ираклий, который в это время оборонялся от персов на р. Фазисе, был обрадован уходом русских".

В примечании на стр. 350 сказано, что "этот день назначен праздником в память избавления от нашествия варваров".

Итак, в тифлисской рукописи мы находим совершенно точное указание, что в нападении на Царьград в 626 г. главное участие принимали русские. Рассказ о нападении чрезвычайно реалистичен и точен. И хотя в нем есть элементы церковной риторики, картина событий описана правдиво. Нападение было совершено с моря. Именно в ладьях было доставлено войско русских. А затем началась осада города с моря и суши. Количество войска было значительно, если оно намного превышало силы царьградского гарнизона.

Никаких чудес, в сущности, не произошло, повторяем. Случилось то, что должно было случиться: подмога в 12 000 человек, гарнизон да мощные стены города были настолько сильны, что сломили упорство русских. К тому же огромная сумма денег, полученная от патриарха Сергия, тоже, очевидно, сыграла свою роль (деньги были уже получены, а далее рисковать своей головой не очень-то улыбалось).

Любопытно, что о буре, разметавшей ладьи руссов, не сказано ни слова.

Обычно это нападение приписывается аварскому кагану. Сути дела это не меняет, ибо мы знаем, что авары того времени господствовали над славянами. В случае войн авары пользовались их вооруженными силами. Вместе с тем славяне имели и значительную самостоятельность. Это видно из того, что греки, заключая договор с аварами, оговаривали право, в случае нападения на них славян, разделаться с ними, и это не считалось бы нарушением мира в отношении аварского кагана. Был ли действительным руководителем нападения "русский каган" или аварский, роли не играет. Бесспорно то, что самый поход был морским и опирался на славян, ибо лишь они владели искусством мореплавания. У Феофи-лакта Симокатты мы находим, что при необходимости переброски войск через Дунай и другие реки аварский каган отдавал приказ организовать это дело славянам, которые славились своим искусством ладить плоты (в греческом тексте даже приведено русское слово "плот"). Не вызывает сомнения и то, что они представляли собой главную силу нападавших, иначе грузинский летописец не имел бы оснований приписать все это русским. Наконец, несколько раз летописец прямо называет нападавших "русскими".

Таким образом, совершенно очевидно, что руссы уже в начале VII века представляли собой весьма существенную силу, принимавшую участие в международных событиях. Однако не следует забывать, что речь может идти здесь не о Киевской Руси, а о Прикарпатской. Только впоследствии, когда кочевники оттерли Русь от Черного .моря. Киевская Русь стала приобретать первенствующее значение.

10. Руссы на Каспии (644 г.) Арабский писатель Ат-Табари писал о правителе Дербента Шахриаре, что тот в 644 году заявлял следующее: "Я нахожусь между двумя врагами: один - хазары, а другой - русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того, чтобы мы платили дань, будем воевать с ру-сами сами и собственным оружием. И будем удерживать их, чтобы они не вышли из своей страны".

Это свидетельство в корне подсекает теорию, что руссы были скандинавами. Первое историческое упоминание о нападении викингов на Англию относится к 787 году. Это дата их первого появления на страницах истории в роли грабителей чужих стран, в первую очередь - своих ближайших соседей, конечно. А свидетельство Шахриара относится к 644 году, т. е. за 143 года до появления викингов в Европе. И относится к Северному, а не Каспийскому морю. В связи с тем, что уже было сказано о руссах на Черном море в начале VII века, ясно, что Шахриар говорил о руссах-славянах. Уже в 644 году они благодаря своим набегам на Каспий считались "врагами всему миру, а в особенности арабам". Чтобы создать о себе такую славу, нужно множество нападений и, естественно, десятки лет истории.

Интересно, что Шахриар призывает арабов вооружаться и не дать руссам выйти из их страны. Это свидетельствует, что руссы были совсем недалеко от Дербента. И о побережье Балтийского моря не может быть и речи. Упоминание о дани, платящейся руссам, устанавливает, что дело идет не о каких-то скандинавских руссах, а о местных. Представление, что руссы-скандинавы еще в начале VII века имели собственное государство в районе Черного и Каспийского морей, является одним из самых нелепых у современных историков. Как скандинавы могли проникнуть на Черное море, когда их первое выступление в Европе отмечено более чем на 100 лет позже?

Типично для метода норманистов отношение их к известию Табари: они совершенно отрицают его достоверность в силу следующего. Оно дано в персидской редакции Бал'ами, относящейся ко 2-й половине Х века. У Табари же сказано только, что Шахриар имеет дело с упорным врагом и разными народами, и дальше названы аланы и турки. Такое объяснение чисто формально в отношении Табари. Скептицизм необоснован. Надо смотреть на вещи глубже.

Во-первых, рукопись Табари есть не оригинал, а копия. И мы совершенно не знаем, какой копией пользовался Бал'ами. Возможно, что она просто была полнее, чем та, которой пользовался Дорн. Нельзя рассматривать каждого продолжателя непременно как фальсификатора. Добавление или исправление не является фальсификацией.

Во-вторых, у Табари упоминаются аланы и турки, а у Бал'ами - хазары и руссы. Речь же идет об одном и том же. Бал'ами фактов не изменил, а названия городов: вместо старых, вышедших из употребления, он вставил те, которые бытовали в его время; но сути это не меняет.

В-третьих, Бал'ами во второй половине Х века имел возможность пользоваться и другими источниками. И, беря Табари за основу, дополнить его имеющимися у него данными.

Наконец, если бы даже было доказано, что у Табари решительно ничего нет, что есть у Бал'ами, то это не значит, что он сказал неправду. Нас интересует не то, кто сказал, а верно ли то, что сказано Бал'ами. А мы видим, что он подтверждает то, что известно нам из тифлисской рукописи, что руссы еще за 18 лет до этого уже нападали на Царьград.

А главное - нужно вникать в смысл: ни хазары, ни турки мореходами не были. Мы знаем это совершенно точно. Мореходами были только руссы, грабившие побережье Черного и Каспийского морей, т. е. вредившие и арабам.

Поэтому Шахриар, признавая верховенство арабов и заключая с ними договор, говорит, что вместо уплаты дани арабам он берет на себя защиту их от нападений руссов. Все логично и ясно.

11. Нападение русского князя Бравлина на южный берег Крыма (около 775 г.). В "Житии" св. Стефана Сурож-ского имеются весьма интересные данные о нападении русского князя Бравлина на южный берег Крыма. Время рождения св. Стефана неизвестно. Мы знаем лишь, что он был рукоположен во епископа патриархом Германом (713-730). Если мы даже предположим, что св. Стефан ^был рукоположен в 730 году (что очень маловероятно) и что в это время ему было минимум 25 лет (что тоже сомнительно), то мученическая смерть его в 767 году (как предполагают)  никак не оправдывает его идентификацию со Стефаном, епископом сугдейским, подписавшим в 787 году постановления 7-го вселенского собора, как это некоторые полагают. Совершенно ясно, что если бы даже дата смерти св. Стефана (767 г.) была совершенно неверна, то не мог он к 878 году быть уже по крайней мере 57 лет епископом. Таким образом, Стефана, епископа сугдейского (787 г.), нельзя идентифицировать со св. Стефаном.

В "Житии" говорится: "По смерти святого мало лет мину, прииде рать великая русская из Новагорода, князь Бравлин, силен зело". Он захватил, говорится дальше, всю прибрежную полосу Крыма между Корсунем (Херсо-несом) и Керчью и взял приступом Судак (Сурож, или Сугдею древности). Из слов "мало лет мину" ясно, что нападение совершилось еще в VIII веке, ибо 33 года до конца столетия от смерти святого уж никак нельзя считать за "мало лет". "Мало лет" - это несколько лет. Не более 10, во всяком случае. Поэтому мы можем считать условно, что 775 год - весьма близкая дата к моменту нападения.

Норманистов смущало имя князя: и не славянское, и, очевидно, не германское. Правда, в этом имени усматривали даже связь с битвой при Бравалле. Но натяжка столь очевидна, что о ней просто не стоит говорить. Предвзятость доходила до того, что из-за того, что в одном списке жития вместо "Бравлин" стоит "Бранлив", житие казалось... малодостоверным. Хотя известно, что самые достоверные рукописи пестрят описками и пропусками. Все эти возражения не имеют никакого значения, ибо сказано: "рать русская" - значит, дело, во всяком случае, касалось руссов. А кто был их князем - это уже второстепенная подробность.

Далее. Вызывало сомнение (впрочем, справедливое), что такой длинный поход в Крым мог совершить новгородский князь. Это место объясняется очень просто:

речь идет здесь вовсе не о Новгороде на Волхове (откуда совершить поход - "овчинка выделки не стоит"), а о Неалолисе греков в районе нынешнего Симферополя, который, несомненно, назывался славянами Новгородом. Переводы названий городов у разных народов - обычная вещь. У греков, например, город называется Кефалоница, у славян он - Главиница, у полабских славян - Старгород, у завоевателей-германцев - Меклен-бург и т. д. Что такое объяснение верно, косвенно доказывается тем, что по крайней мере четыре лица, совершенно различные по взглядам на историю, пришли к одинаковому заключению: автор этих строк, Вернадский, Карташев и Кур.

В те времена "Нов-городов" всюду было множество. Поэтому нельзя все данные относить лишь к Новгороду на Волхове. Нападение совершилось вовсе не за тысячи верст, а было только моментом вековечной борьбы "варваров" с севера с греками южного берега Крыма. Эта борьба прекрасно отражена во "Влесовой книге" (см. ниже) еще до Олега.

Нападение на Корсунь Владимира Великого было лишь продолжением цепи войн между этими народами. Наконец, из договора греков со Святославом видно, что еще приблизительно в 972 году руссы сидели далеко на юге, закрывая доступ в Крым. Греки, желая обеспечить себя от нападений "черных угров", обязывали Святослава не пропускать через свои земли последних и тем прекратить им доступ в Крым.

Наконец, руссы того времени официально назывались "тавроскифами". Причем добавлено, что сами себя они именуют "руссами". Следовательно, "таврические скифы" установлены в Крыму, безусловно. И эти "скифы" были руссами.

Сомневались в том, что Бравлин покорил всю южную полосу Крыма от Корсуни до Керчи. "Житие" вовсе не говорит, что Бравлин взял и Корсунь, и Керчь. Сказано описательно: "земли от Херсона до Керчи". Штурм же берега Крыма не является чем-то невероятным (см. ниже). Наконец, добавлено, что Бравлин был "силен зело". Происходила обычная, тянувшаяся веками война греков с наступающими с севера "варварами". В этих войнах наступавшие подчас захватывали и крупные опорные пункты греков - Корсунь, Сурож, Кафу (Феодосия), Керчь и т. д. Выдвигали также внутренние несообразности "Жития" и тем набрасывали тень и на все достоверное в нем. Конечно, хвалебная литература должна приниматься "cum grano sails". Однако жития невольно отражают исторические события. Говоря о лицах, месте действия, обстоятельствах, отличить истину от выдумки нетрудно. Данное "Житие" имеется в двух вариантах - греческом и рус- ском. Вариант русский написан, по-видимому, русским не ранее первой половины XV века и не позже 1475 г. В нем имеются детали, выгодно отличающие его от греческого. Об Ирине, супруге имп. Константина Копрони-ма, сказано, что она "дочь керченского царя". В действительности же она была дочерью хазарского кагана, а хазары были тогда в Крыму.

В рассказе о чудесах упоминается князь Юрий Тархан. Это весьма правдиво для истории Сурожа VIII века. В это время в степной части Крыма господствовали хазары, а при них существовали свободные от дани лица, называвшиеся "тарханами". Далее. Храм в Суроже действительно был храмом, посвященным св. Софии. Это подтверждается древней греческой припиской на полях синаксаря, принадлежавшего греку-сурожанину. В ней сказано, что в 793 году храм св. Софии в Сугдее, т. е. в Суроже, обновился. Далее в "Житии" сказано, что крестил Бравлина и его вельмож "архиепископ Филарет". Твердых исторических данных о нем не сохранилось. Но в письме Феодора Студита (ум. в 826 г.) к архимандриту соседней с Сурожем Готии упоминается какой-то епископ Филарет.

Таким образом, канва "Жития", несомненно, несет весьма древние и точные черты. И в нем нет ничего противоречащего тому, что в конце VIII века руссы нападали на Крым. Некоторым образом это подтверждается местом из так называемой "итальянской" легенды о перенесении мощей св. Климента. Когда св. Кирилл в 861 году расспрашивал жителей Корсуня, они рассказали ему, что "вследствие частых набегов варваров в свое время Корсунь был оставлен, храмы брошены, и страна опустошена, даже сделана необитаемой". По времени это как раз подходит к нападению князя Бравлина. Дело в том, что к концу VIII века сила Херсонеса и других греческих городов Крыма пришла в упадок, и они легко становились добычей нападавших с севера.

12. Нападение руссов на Амастриду (около 820 г.)

"Житие" св. Георгия Амстердамского сохранило нам следующие сведения о Руси: "Было нашествие варваров Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они - этот губительный и на деле, и по имени народ, - начав разорение от Пропондиты и посетив прочее побережье, достиг наконец и до отечества святого (т. е. Амастриды на южном берегу Черного моря. - С. Л.), посекая нещадно всякий пол и возраст". Оставив на совести автора риторику о бесчеловечности руссов, которая, наверное, имела иную подоплеку, отметим, что народ "рос" был известен в то время, т. е. за несколько десятков лет до призвания варягов. Всем и под его собственным именем. Это не был, как стараются изобразить, даже для событий 860 года, какой-то неведомый, откуда-то взявшийся народ, а общеизвестный, располагавший военной силой, достаточной для грабежа целого побережья Черного моря, принадлежавшего одному из самых могущественных государств Европы того времени.

Время смерти Георгия Амстердамского точно не установлено. Последним императором, упомянутым в "Житии", является имп. Никифор (802-811). Ни имп. Став-ракий (811), ни имп. Михаил 1-й (813-820) в "Житии" не встречаются. Стало быть, нападение руссов было, во всяком случае, не ранее 802 г., ибо св. Георгий скончался, очевидно, в промежутке между 802 и 811 годами.

А нападение было после его смерти. Некоторым указанием служит время написания самого "Жития". Хотя и оно с точностью не известно, но имеется подробность, позволяющая приблизительно установить время написания. Дело в том, что в "Житии" нет решительно ни одного слова об иконах, предмете, которого в религиозном произведении можно избежать лишь намеренно. И действительно, в истории Византии было время, когда упоминание икон было совершенно запрещено после тяжелых времен иконоборчества, принесших огромное зло империи, в 820 году, после того, как Лев 5-й был убит, на престол вступил Михаил 2-й Травл (Косноязычный). Он издал указ, чтобы "никто не смел приводить в движение свой язык ни против икон, ни за иконы; но пусть пропадет и сгинет собор Тарасия (787 г.), так же как и собор Константина (734 г.) или недавно вновь собранный при Льве (813 г.), и пусть глубокое молчание будет правилом во всем, что напоминает об иконах". Это постановление имело силу до смерти имп. Феофила, последовавшей 20 января 842 года. Следовательно, "Житие" написано в промежутке между 820 и 842 годами.

Так как в 838 году мы застаем послов народа "рос" в Царьграде для заключения "договора о любви" при том же имп. Феофиле, а в мае 839 года они с рекомендательным письмом Феофила попадают к германскому имп. в Ингельгейм, то естественно, что нападение руссов состоялось до 838 года. "Договор любви", конечно, был не торговым соглашением, как это явствует из смысла слов, а о мире после военных действий. Такими действиями как раз могло быть нападение на Амастриду. В этом случае становится понятной и чрезвычайная любезность имп. Феофила в отношении к послам: он хотел показать действительно дружеское отношение к руссам. Такое заманчивое предположение наталкивается, однако, на серьезное возражение: из текста "Жития" видно, что оно произнесено в виде речи на церковном торжестве в честь святого. В этой речи говорится и о чуде у гробницы святого во время нападения варваров. Если бы время в момент совершения чуда (и произнесения речи) было бы близким к 838 году, то проповедник, несомненно, изложил бы событие иначе, ибо подавляющее число присутствовавших были современниками их (проповедник просто напомнил бы им, что все они видели это). Но проповедник излагает это так, что события уже успели покрыться паутиной времени. Нападение, вероятно, было ближе к 802 году, чем к 838-му. Мы примем условно дату - около 820 года.

13. Послы народа "рос" в Царьграде и Ингельгейме (838-839). В западных хрониках, в частности в Бертин-ской, под 839 г. мы находим первое ясное указание на существование народа "рос". В мае 839 г. в город Ингельгейм на Рейне, где находился тогда император франков Людовик Благочестивый, прибыло посольство от византийского имп. Феофила. Вместе с посольством находились и люди, говорившие, что они "от племени рос", и имевшие с собой рекомендательное письмо от византийского императора. В письме было сказано, что эти люди явились к имп. Феофилу от имени своего предводителя, который именовался "хаканом", с предложением дружбы. Феофил просил Людовика пропустить этих людей через его владения ввиду того, что они не могут безопасно вернуться к себе домой (очевидно, путь был перехвачен врагами). Людовик произвел дознание и выяснил, что эти люди не руссы, а шведы, и задержал он их, подозревая в них скандинавских лазутчиков. Людовик добавил, что из любви к нему, т. е. Феофилу, он охотно согласится отправить на родину упомянутых людей и поможет им, если они не окажутся обманщиками. В противном случае он отправит их с послами назад к Феофилу, чтобы он сам решил, что с ними сделать. Дальнейшая судьба послов неизвестна, хроники об этом не говорят ни слова.

Некоторые исследователи удивлялись тому, что ничего далее о послах не сказано. Но и без того ясно, что подозрения не оправдались и что происходившее, грозившее стать предметом международного обсуждения, свелось на обычное, ничего не значащее событие:

чужестранных послов пропустили на их родину. Будь эти послы действительно лазутчики, вышел бы международный конфликт: имп. Феофил подсылает шведских шпионов с рекомендательным письмом! Стало бы известно, далее, о казни шпионов или ином наказании их. Либо об отправке их назад к Феофилу. Ничего этого нет, потому что подозрения не оправдались. Приходится удивляться логике комментаторов: там, где дело совершенно ясно, они ломают голову.

Весь вопрос в том, были ли эти "руссы" шведами. Да, почти наверное. Ибо расследование Людовика, несомненно, было основательным. Но это не значит, что племя Русь было шведское. Как раз наоборот! Именно потому, что шведы выдавали себя не за тех, кем они были, они и навлекли на себя подозрение. Руссы скандинавами не были. Приходится и здесь удивляться примитивности мышления "норманистов". Ведь это место хроники является блестящим доказательством того, против чего выступают норманисты. Если шведы носили также прозвище "руссы", то, значит, не было никаких оснований для подозрений в шпионаже. А так как они не руссы, а выдавали себя за руссов, то подозрение и возникло. И почему это было - тоже ясно.

Из договоров Руси с греками, которые до нас дошли, видно, что в числе лиц, которым было поручено заключать договор, были и скандинавы. Нет ничего удивительного, что и за несколько десятков лет до этого скандинавы тоже принимали участие в договоре, содержание которого, к сожалению, до нас не дошло. Речь шла, конечно, о норманнах-воеводах, которых руссы приглашали для совместных военных операций против греков. Воеводы эти, конечно, знали и языки, и всю необходимую процедуру заключения мира. Это была их область, их специальность. За это они и получали деньги. Будучи официально уполномоченными Руси, они действительно были от народа "рос". Но по национальности были шведы. Мало разве было в царское время Остен-Сакенов на русской службе за границей. Однако это не значило, что русские были немцами. Послам-шведам было даже выгодно называть себя "росами", так как они в этом случае являлись официальными лицами и, естественно, пользовались всеми преимуществами такого положения. А в положении шведов они были лишь частными лицами без всяких привилегий. Кажется, все ясно.

Что послы Руси были действительно послами Руси, а не Скандинавии, говорит то обстоятельство, что повелитель их назывался "хаканом". А мы знаем, что еще Владимир Великий назывался "каганом земли Русской". Скандинавские же князья никогда "каганами" или "хака-нами" не именовались.

Некоторые полагали, что речь идет о каком-то скандинавском князе Гаконе, но в ту эпоху такого не существовало.

Наконец, имп. Феофил заключил мирный договор не со скандинавами, отделенными тысячами километров пути, а с государством-соседом. У Византии того времени ничего общего со Скандинавией не было.

Была высказана также мысль, что послы Руси были послами Тьмутороканской, а не Киевской Руси. Но зачем было послам делать объезд в тысячи километров, когда они могли сесть на свои ладьи и направиться прямиком домой. Если они, допустим, боялись пиратов, имп. Феофил мог дать им военный корабль для эскорта. Трудно понять, как могут люди высказывать подобные предположения.

Таким образом, мы застаем еще в 838 году Киевскую Русь как вполне сформированное государство, заключающее мирный договор с Византией и притом в условиях большого внимания со стороны последней. Очевидно, с Русью приходилось считаться: послам ее оказывалось самое предупредительное внимание.

14. Убийство "гавроскифами" Феоктиста, министра имп. Феодоры (856 г.). В IX и Х веках греки называли руссов также "тавроскифами", т. е. "скифами из Тавриды". А. А. Васильев (1946) в своей английской работе о нападении руссов на Царьград в 860 году признает это безоговорочно (стр. 187), хотя и является заядлым нор-манистом. Опираясь на свидетельство Генесия (4,89), он считает, что руссы, служившие в императорской гвардии, играли решающую роль в убийстве Феоктиста, любимца и могущественного министра императрицы Феодоры, матери Михаила 3-го. Вскоре после убийства Михаил сверг опекунство своей матери.

Согласно Васильеву, оригинальное имя Русь (Рос) впервые появилось в греческой литературе в 860 году, когда этот термин был официально введен в употребление патриархом Фотием в двух его больших проповедях. Но это неверно: оно изредка упоминалось и в официальных документах и до того, но в обыденной речи оно было достаточно широко распространено, иначе патриарх не употребил бы его в проповедях всему народу.

Очевидно, после той кровавой бани, которую устроили руссы в 860 году (см. ниже), гордые греки вынуждены были называть руссов не кличками, а их собственным именем. С этого года они и всплыли на арену греческой истории, что и было отмечено русским летописцем. Однако ему оставалось неизвестным, что греки употребляли имя "рос", как мы уже видели, еще задолго до этого.

15. Нападение руссов на Царьград (860 г.). Одной из самых важных дат истории доолеговской Руси, позволившей твердо установить хронологические вехи, а также доказать, что термин "Русь" пришел не с севера, а с юга, является 860-й - год похода руссов на Царьград. Много нелепостей было написано по этому поводу из-за двух причин.

1. Не было обращено внимание на то, что даты в византийских и русских источниках не сходились потому, что были даны в разных летосчислениях. Византийцы при переходе с исчисления "от сотворения мира" отнимали от числа лет 5508, а болгары лишь 5500. Получалась разница в 8 лет. Но никто из летописцев не отмечал, каким исчислением он пользовался. Часто, пользуясь чужими источниками, летописцы вносили даты из этих источников, даже не подозревая о разнице в лето-счислениях. Отсюда и огромная путаница. В 1894 году (см. F. Cumont, Chroniques byzantines du manuscript 11. 376. Anecdota Bruxellensia, p. 33, note 9; также: К. de Boor, Der Angrif der Rhos an Byzanz. Byzantinische Zeitschrift) была опубликована греческая хроника, в которой точно указано, что руссы явились под стены Царьграда 18 июня 860 года. В связи с опубликованием этой точной даты и другие источники, дававшие прямо или косвенно эту же дату, получили подтверждение, и появилась возможность распутать клубок недоразумений. Путаница продолжалась еще долго. И лишь теперь дата эта общепринята.

2. Были слиты воедино два похода руссов на Царь-град, чему способствовали сходство обстоятельств, близость по времени и отсутствие точной даты у русского летописца. В летописи мы находим: "В лето 6374. Иде Аскольд и Дир на греки, и прииде в 14 лето Михаила цесаря. Цесарю-же отошедшю на агаряны". Переводя это на византийское исчисление, получали совершенно ошибочную дату - 866 год, вошедшую во все учебники и справочники. На самом же деле следовало отнимать не 5508 лет, а лишь 5500. И выходило 874, что является действительно 14-м годом Михаила 3-го (как это принимается некоторыми греческими источниками).

Однако этот совершенно неудачный поход Аскольда и Дира в 874 году был не первым, а вторым, последовавшим за удачным походом 860 года. Так как перволетопи-сец не имел своих данных о времени 1-го похода (о чем он сам говорит), то он взял данные из греческой хроники, но вставил в изложение событий имена Аскольда и Дира. А если иметь в виду (согласно греческой хронике), что поход руссов в 860 году был неудачным, а русский летописец знал о неудаче похода 874 года, то он счел последний за тот, о котором шла речь в греческой хронике, слив таким образом два похода в один.

Перейдем к изложению того, каким был поход 860 года, опираясь на первоклассный источник - свидетельство патриарха Фотия, участника событий в Царьграде и к тому же первоиерарха греков, которого никак нельзя заподозрить в искажении событий в пользу руссов. Это свидетельство оставалось неизвестным ни греческим хронистам, ни русскому летописцу. Мы узнаем следующее:

поход руссов был совершен не с целью грабежа, а прежде всего как акт мести за убийство и обращение в рабство за долги нескольких руссов, живших и работавших в Царьграде. А. А. Васильев (1946) пытается опровергнуть это свидетельство (и это находит поддержку у советского историка М. В. Левченко, 1956), указывая, что переводчик речей Фотия П. Успенский (1864) сделал ошибку в переводе, переведя слово "другие" словом "молотильщики". На это можно возразить, что еще в 1829 году, т. е. задолго до Успенского, Вилькен совершенно так же перевел отрывок, как и Успенский (и это известно Васильеву, см. стр. 184 его работы), но главное не в том. Замена слова "молотильщики" словом "другие" не только не разъясняет текста, но и не отводит основного: упрек Фотия грекам остается упреком. И уж если грек Фотий находил основание упрекать соотечественников, то тем более его имели руссы.

В двух речах, произнесенных Фотием (одна в момент осады Царьграда, другая непосредственно после ухода руссов), он резко укорял греков в безнравственности вообще и в необоснованно плохом отношении их к руссам. Местами в его речах чувствуются совершенно определенные намеки на неизвестные нам обстоятельства, но отлично понимаемые современниками. Сколько можно догадываться, намеки касаются самого имп. Михаила, имя которого Фотий не осмеливается, однако, назвать прямо. Очевидно, в обиде, причиненной руссам, принимал участие и сам император.

Нападение руссов было совершенно неожиданным и повергло Царьград в состояние полной паники, так как император, войско и флот были далеко, в походе, а город оставался, в сущности, беззащитным. Фотий говорил:

"Помните тот час, несносный и горький, когда в виду нашем плыли варварские корабли, навевавшие что-то свирепое и убийственное? Когда это море, утихнув, трепетно расстилало хребет свой, соделывая плавание их приятным и тихим, а нас воздымали шумящие волны брани? Когда они проходили перед городом и угрожали ему, простерши свои мечи? Когда мрак объял трепетные умы и слух отверзался лишь для одной вести: "варвары уже перелезли через стены города, город уже взят неприятелем?" Из речи видно, что руссы явились не для грабежа, а для мести. Фотий говорил: "И как не терпеть нам страшных бед, когда мы убийственно рассчитывались с теми, которые должны были нам что-то малое, ничтожное". Упрек ясен.

Далее: "Не миловали ближних... многие и великие из нас получали свободу (из плена. - С. Л.) по человеколюбию; а мы немногих молотильщиков бесчеловечно сделали своими рабами". Очевидно, греки обратили нескольких руссов из-за долгов в рабство.

Несмотря на отсутствие войск и императора, Царь-град все же не был взят. Главным образом - из-за высоких и мощных стен, спасших его. Начальник же гарнизона оказался не на высоте своего положения. Руссы, чтобы овладеть городом, рыли подкоп под стены, а с другой стороны насыпали вал, с которого они предполагали перейти на стены города.

Пока одни производили осаду города, другие предавали огню и мечу все в ближайших и дальних окрестностях Царьграда, имевшего к тому же множество богатейших дач недалеко от стен.

Фотий говорил: "Он (неприятель) разоряет и губит все: нивы, пажити, стада, женщин, детей, старцев, юношей, всех сражая мечом, никого не милуя, ничего не щадя... Лютость губила не одних людей, но и бессловесных животных - волов, коней, куриц и др., какие только попадались варварам. Лежал мертвый вол и подле него мужчина. У коня и у юноши было одно мертвенное ложе. Кровь женщин сливалась с кровью куриц".

А что делалось с мертвыми телами?

"...Речные струи превращались в кровь. Некоторых колодезей и водоемов нельзя было распознать, потому что они через верх наполнены были телами..." Из этих слов Фотия (см. также нашу большую работу, стр. 22- 31) видно, что была какая-то вакханалия убийства и вообще уничтожения. Словом, был классический погром. Была страшная месть, страсть наделать как можно больше вреда, ибо наполнять колодцы до верха трупами могла только месть.

Отряд руссов не был особенно значительным. По самым максимальным сведениям, число ладей достигало 360, по минимальным - 200. Расхождение объясняется, вероятно, тем, что 360 - цифра всех ладей руссов, напавших не только на Царьград, но и на побережье и острова Мраморного моря, 200 - количество ладей, осаждавших лишь Царьград. Так как обычно в ладье помещалось 40 человек, то самое большое число воинов, включая и вспомогательную рабочую силу, которые осаждали Царьград, было тысяч 8. Естественно, что такой отряд ничего не мог сделать против мощных стен города: нужны были специальные машины, сооружения и т. д. Если руссы чуть-чуть не взяли город, то лишь потому, что там была невероятная паника. Византийские источники (не все, а лить, некоторые!) сообщают о совершенно невероятном факте - возвращении императора в столицу. Приходится удивляться, что находятся историки, которые могут поверить такой нелепице. На деле Михаил 3-й был далеко в Малой Азии. Конечно, он был немедленно извещен о случившемся (о чем хроники и пишут), но возвратиться он мог со значительной частью войска (и уже не менее 8000 человек). Босфор был занят руссами. Войти в город он мог, лишь разбив флот руссов. А греческий флот был в это время где-то около Крита, и только в этом случае он мог перебросить свои войска через пролив и отогнать руссов от стен города. Но об этом ни один исторический источник того времени не говорит ни слова. Наоборот, в своих речах Фотий подчеркивал трагизм положения: императора нет, некому руководить защитой, надежда была лишь на стены.

Чтобы поднять дух населения, Фотий устроил торжественное молебствие с ризой Богоматери, несомой на стенах города. Вскоре после этого руссы исчезли, сняв осаду. Их уход был объяснен заступничеством Богородицы. Однако ни о какой буре, разметавшей ладьи руссов, Фотий не упоминает вовсе. Так как он говорил о начавшихся болезнях, то внезапное исчезновение руссов может иметь и другое, более реальное объяснение. Руссы, досыта награбивши и удовлетворивши свою месть, удалились, ибо делать, в сущности, было нечего, начались болезни, а тем временем могли подойти войска императора или флот.

Результаты похода рассматривались и могут быть рассматриваемы по-разному. С формальной стороны, руссов постигла неудача: города они не взяли. Но в действительности они достигли всего, чего хотели. Отомстили во много раз больше и награбили столько, что едва вмещалось в ладьи: богатейшие предместья города и дачи доставили огромную добычу. Венецианская хроника прямо говорит, что руссы вернулись "с триумфом".

Большинство историков совершенно не поняли, что поход 860 года был не войной, а карательным налетом, правильно рассчитанным по времени, кратким, но сильным. После него греки стали считаться с Русью и договорами, с ней заключенными. Намек на это мы находим в речи Фотия: "Почему ты (подразумевается вообще грек. - С. Л.) острое копье друзей своих презирал, как малокрелкое, а на естественное средство плевал, и вспомогательные союзы расторгал, как озорник и бесчестный человек?"

Как долго продолжался поход, мы точно не знаем. Но можно сказать, наверное, что он был кратковременным. Во всяком случае, не больше нескольких недель. Некоторые историки принимают его длительность чуть ли не в целый год, доказывая просто отсутствие малейшего понимания действительности. Если руссы явились 18 июня, то уже через 5 месяцев Днепр должен был замерзнуть. Войска императора, насчитывавшие многие десятки тысяч воинов, а также флот греков вернулись бы - руссам грозило полное и немедленное уничтожение. Имеются и другие (подтверждаемые документами) доказательства, но мы на них не будем останавливаться за ненадобностью.

В Прологе сказано, что руссы оставили Царьград 7 июля. Так как они явились 18 июня, то за 18 дней они могли достаточно награбить и насытиться местью. Поэтому можно принять с полной уверенностью, что набег продолжался около 3 недель. Мнение, например, Грушевского, что нападение не могло быть в сговоре с арабами, неубедительно. Мы совершенно точно знаем, что руссы в 626 году нападали на Царьград, сговорясь с арабами. Тем более это было вероятно для 860 года. Что об этом случае 860 года нет исторических данных, вовсе не доказывает, что самого факта не было. Мы отлично знаем, как мало писали в старину и как много из написанного утеряно. Необыкновенная своевременность нападения говорит также в пользу сговора: руссы знали, что в Царьграде войск нет, поэтому и решили посчитаться с греками.

Рассмотрим лучше вопрос: не была ли нападавшая Русь скандинавами-норманнами? Ведь до сих пор еще некоторые утверждают это. Вот что говорит о нападавших Фотий: "Народ, ничем не заявивший о себе (это о норманнах, о которых в Европе добавляли в молитвах: "Господи, избави нас от свирепости норманнов!" - С. Л.). Народ, считаемый наравне с арабами (это о норманнах? - С. Л.), неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам (это о норманнах? - С. Л.), но достигший высоты блистательной и наживший богатство несметное (это про неудачу похода? - С. Л.), народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочевой (это о норманнах? - С. Л.), гордый оружием, не имеющий стражи (внутренней), неукоризненный, без военного искусства (это о норманнах? - С. Л.), так грозно, так мгновенно, как морская волна, нахлынул на пределы наши и, как дикий вепрь, истребил живущих здесь, словно траву..." Эти слова Фотия доказывают, что нападали все, кто угодно, но не норманны. Ибо норманны вдобавок были за тысячи километров и неожиданно не могли напасть - проникнуть незамеченными из Эгейского моря в Мраморное невозможно. Все указывает на руссов. И это подтверждает документально сам Фотий несколько лет спустя.

Следует добавить, что Карамзин (1, примеч. 289) дает особую версию: "В Демидовском Хронографе, находящемся в университетской библиотеке, есть следующее место: "При царе Михаиле, в лето 6360, ходили Русь войною из Киева града, князь именем Бравлин, воевати на греки, на Царьград, и повоеваша Греческую землю, от Херсона и до Скуреева и до Сурожа... о том писано в Чюдесех св. Стефана Сурожского" (ни в Прологе, ни в Минее нет сего известия. - С. Л.). Из цитированного Карамзиным отрывка видно, что в хронографе произошла путаница: два разных похода, совершенные в разное время, слиты в хронографе в одно: именно поход Брав-лина на Крым, конечно, задолго до 860 года, и морской поход на Царьград в 860 году. Второй пример слияния походов в один.

Мы намеренно остановились подробно на этом ярком моменте нашей истории, ибо о нем либо ничего не говорят, либо представляют поход совсем в другом свете, либо, наконец, совершенно устраняют руссов-славян от участия в нем и приписывают все скандинавам. Доходит до того, что присваивают нападение на Царьград скандинавам, якобы напавшим через Эгейское море! Ничего не поделаешь - бумага все терпит. Ужасающа примитивность мышления историков.

16. Св. Кирилл находит в Корсуне Псалтырь и Евангелие, написанные "роускыми письмены" (861 г.). Приводимые нами факты о существовании Руси до Олега подкрепляются еще тем, что имеются свидетельства не только влиятельности Руси и ее политической зрелости, но и о том, что Русь того времени поднялась до высокой ступени культуры: она уже имела свою письменность (до св. Кирилла!). Направляясь в хазарскую миссию, св. Кирилл приехал в Корсунь (Херсонес) в конце 860 года. Здесь он встретился с неким русином, имевшим Псалтырь и Евангелие, написанное "роускыми письмены". В "Житии" Кирилла мы находим: "...и дошед до Хорсу-ня... обрете же ту Евангелие и Псалтырь, роуськьгми письмены писано, и человека обреть, глаголюща тою беседою, и беседовав с ним, и силу речи приемь, своей беседе прикладая различии письмень гласнаа и согласнаа и к Богу молитву творя, вскоре начать чести и сказать, и мнозися емудивляху...".

Таким образом, Константин Философ (св. Кирилл) еще до поездки своей в Моравию в 863 году столкнулся с решением вопроса, которьш ему пришлось осуществлять через два года, именно о славянской письменности. Вопрос этот уже был решен до него неизвестным русином, имевшим даже две солидные церковные книги, написанные русскими письменами. Мы не будем входить здесь в разбирательство, что это был за алфавит, употребленный русином. По этому поводу высказывались самые невероятные предположения. Доходили до того, что считали, будто здесь была пропущена буква "п": мол, надо читать "пруськыми письмены"! Ужас перед мыслью, что руссы в древности могли быть грамотны, доводил людей до совершенного отупения.

В данном случае нечего что-то изобретать или выдумывать, а нужно принимать без вывертов то, что дает нам история. Это прямое понимание подтверждается старинной традицией (см. Истрин В. М. 1907. Редакции Толковой Палеи, стр. 61): "Се же буди ведомо всеми языки и всеми людьми, якоже русскый язык ни откуду же приа святыа веры сиа и грамота рускаа никим же явлена, но токмо самим Богом Вседержителем Отцем, и Сыном, и Святым Духом. Володимеру же Святьгй Дух вдохнул веру прияти и крещение от грек и проча наряд церковный, а грамота русская явилась Богом дана в Кор-суне руску, от нея же научися Константин, отуду сложив, написав рускым гласом, и еврейстей грамоте тогда же извыче от самарянина в Корсуни. Тот же муж русин бысть благоверен помыслом и добродетелью, в чистый вере един уединився и той един от руска языка явися преже крестьяный и не ведом никимь же откуду есть бысть".

Стало быть, еще в древности существовало в русской церкви убеждение, что св. Кирилл был не изобретателем "кириллицы", а лишь ее усовершенствователем. Увидя в 860 году полную пригодность изобретенного каким-то русином славянского алфавита, он в 863 году применил его для перевода богослужебных книг, предназначавшихся моравам, включив в алфавит русина ряд чисто греческих звуков, без которых, как ему казалось, нельзя обойтись (фига, ижица, пси и т. д.). Дальнейшая практика показала, однако, их непригодность, и все они отмерли.

Совершенно очевидно, что русин в Херсонесе не был первым и единственным изобретателем славянского алфавита: и до него, и в других местах подобные попытки уже делались. Намеков в истории на это много. Важно то, что к 860 году культура руссов была столь высока, что существовали книги, писанные на собственном алфавите. В свете этих фактов дикими представляются мысли, что сама Русь появилась лишь в 860 году.

Нельзя не упомянуть, кстати, любопытного сообщения Карамзина (1, примеч. 532): "В одной рукописной новгородской летописи, наполненной многими баснями", сказано: "Ведати подобает, яко Славено-Россий-ский народ в лето 790 от Р. X. начат письмены имети;

зане в том годе царь греческий брань с словяны имея и мир с ними содела, посла им в знамение приятства литеры, сиречь слова азбучные. Сия от греческого писания вновь составишася ради словян: и от того времени россы начаша писания имети".

Как видим, указание точное, с хронологией, на басню не похожее. Да и зачем было Карамзину перепечатывать "басню"? По-видимому, он считал сведение заслуживающим внимания.

Судя по дате, упоминаемые события относятся к царствованию имп. Константина 6-го (780-797), когда Византия вела с болгарами войны уже с явно славянскими князьями во главе.

А. А. Васильев в своей "Истории Византийской империи" (1932, франц. изд., стр. 318) говорит, что в царствование Константина б-го и его матери Ирины Византия вынуждена была после ряда поражений платить болгарам дань. В этих условиях нет ничего удивительного, что имп. Константин при заключении мира оказал любезность: дал возможность создаться славянской письменности.

Удивительно другое: как русские историки, имея подобные указания, пренебрежительно проходили мимо, не будучи в состоянии поверить, что предки их в древности могли быть и культурными людьми; очевидно, немецким сказкам они больше верили, чем славянским.

17. Извещение патриарха Фотия о крещении Руси (866-867). В 866-867 гг. (точная дата не установлена) патриарх Фотий разослал окружное послание всем восточным патриархам, в котором писал: "И не только этот народ (болгары. - С. Л.) применяли прежнее нечестие на веру во Христа, но даже и многими многократно прославленные (= пресловутые) и в жестокости, скверно-убийстве всех за собой так называемые руссы, которые, поработив находящихся около них и возомнив о себе высоко, подняли руки и против Ромейской державы.

А в настоящее время даже и они променяли эллинское (языческое) и нечестивое учение на чистую и неподдельную христианскую веру, с любовью поставив себя в чин подданных и друзей наших, вместо ограбления нас и великой дерзости против нас. И до такой степени разгорелись у них желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобзают верования христиан с великим усердием и ревностью" (перевод А. В. Карташова, местами негладкий).

Это официальное послание говорит совершенно ясно, что руссы, незадолго до того поднявшие руку на Византию (860 г.), к моменту послания (866-867) уже приняли христианство.

Следует обратить внимание на следующие подробности:

1. Фотий говорит, что приняли христианство не только болгары, но и руссы. Так как крещение болгар состоялось в 865 году, а послание относится самое позднее к первой половине 867 года, то крещение болгар и руссов произошло почти одновременно. И даже из слов Фотия не ясно, кто из этих народов принял христианство первым.

Так как крещение государства не может быть актом одновременным, а растягивается на многие месяцы и даже годы просто в силу технических причин (недостаток священников и т. д.), то мы с полным правом можем принять, что Болгария и Русь приняли крещение почти одновременно. Но судьбы новопринятого христианства были разные. На Руси с появлением Олега, несомненно язычника, и последующих князей-язычников христианство было вскоре подавлено.

2. Фотий, называя в 866 году руссов "пресловутыми", тем самым совершенно устраняет мнение комментаторов, что в своих речах в 860 году он считал руссов "неизвестными". Знали Русь и до 869 года. Но ничем этот народ до того времени не отличился и не прославился. Поэтому Фотий и назвал его "безвестным", а не "неизвестным", т. е. незначительным по своему влиянию, недостойным внимания такого патриция, каким был Фотий. Нападение 860 года доказало, что руссы и сильны, и смелы. Нападение на Византию сделало их "пресловутыми".

3. Из послания Фотия, однако, не совсем ясно, о какой Руси идет речь. Можно думать и о Киевской, но могла быть и Прикарпатская или Придунайская Русь. Некоторым указанием служит то, что Фотий отмечает усиление Руси, подчинившей соседей. Однако этот процесс начался при Олеге. Впрочем, это общее указание не может иметь решающего значения, ибо усиление могло произойти и до Олега, а с Олегом оно увеличилось и было закреплело в истории. Возможность того, что организатором нападения в 860 году была Киевская Русь, очень велика. Ибо и в дальнейшем она нападала на Византию. Вместе с тем и морские походы до 860 года, наверное, не все были организованы лишь Киевской Русью. Какие славянские государства вдоль Дуная были в ту эпоху, мы не ведаем, но существование их (по летописям - "ду-найчи") бесспорно.

Еще одно обстоятельство, заставляющее подозревать * это. Существует легенда о крещении Руси, сохраненная и в западноевропейских источниках. Анализ этой легенды показывает, что дело идет скорее всего не о Киевской, а о какой-то среднеевропейской Руси. Согласно легенде, некий князь русский (местопребывание его и имя не указаны) решил поискать лучшей веры и с этой целью послал 4 послов. Те попали в Рим, ознакомились со всем ритуалом католической церкви и вернулись с докладом к князю. Богослужение в Риме им понравилось. Вместе с тем было решено, что до окончательного выбора следует еще посетить Царьград. Послы направились туда. Весь церемониал их приема и богослужения описан с большими подробностями и весьма реалистически. Богослужение греков произвело на послов колоссальное впечатление: они "не знали, на небе ли они или на земле". Описание настолько конкретно, что не может быть ни малейшего сомнения, что в основу легенды взят настоящий отчет послов. Вернулись послы с докладом, что православная вера несравненно лучше католической, поэтому было решено принять ее. Однако, когда для крещения приехал епископ, руссы упали духом и потребовали показать реальную силу православной веры. Епископ положил евангелие в огонь, и оно не сгорело. Руссы крестились. Далее легенда рассказывает о посылке византийским императором Кирилла и Мефодия, об изобретении азбуки и т. д. Одним словом, описывается история крещения моравов, хотя и сказано, что руссов. Что речь идет не о Киевской Руси, видно из следующего, замеченного лишь нами, обстоятельства: послы попали прежде всего в Рим, а уж затем в Царьград.

Это показывает, что жили они ближе к Риму, чем к Царьграду. Если бы дело касалось Киевской Руси, то послы прежде всего попали бы в Царьград. Ибо в Рим при тогдашнем состоянии путей можно было попасть лишь через Царьград.

Упомянутая легенда, несомненно, принадлежит перу православного, а не католического автора. За это говорит и чрезмерное восхваление греческого богослужения. Однако легенда была воспринята и на Западе. Касается она общеизвестного крещения моравов и организации церкви там Кириллом и Мефодием. Упоминание руссов, приведшее многих в смущение, объясняется просто: деятельность Кирилла и Мефодия распространилась не только на моравов, но и на руссов, живших в районе среднего Дуная. Но эти руссы не были так хорошо известны и политически организованы, как киевские руссы, поэтому их многие приняли за последних.

Разъяснение этой легенды, впрочем, не является доказательством того, что киевские руссы того времени не были крещены: все славяне того времени уже приблизились к принятию христианства. Да и само крещение моравов происходило не совсем так, как рисует легенда. Дело шло не о переходе моравов и других соседних славянских племен, среди которых были и руссы, от язычества к христианству, а об упорядочении уже существовавшей там христианской церкви. Славян-христиан было уже много, но не было ни надлежащей церковной иерархии, ни строго установленного ритуала, ни определенной юрисдикции в отношении уже существующих христианских церквей, ни, наконец, признания церкви государством. Момент "крещенияу-меравов и других был в сущности выбором между Царьградом и Римом.

4. Послание Фотия к восточным патриархам не имело своей главной целью извещение их о крещении Руси. Дело было в отчаянной полемике его с папой Николаем, упрекавшим его и византийцев за то, что невинные жертвы нападения руссов в 860 году так и остались не от-мщенными. Фотий на это с гордостью возражал: зато эти язычники теперь крещены и являются нашими подданными и друзьями. Прямо писать об этом папе он не мог ввиду разрыва сношений, но, рассылая патриархам окружное послание, он отлично знал, что содержание его немедленно станет известно и папе. А с другой стороны, он оправдывается перед патриархами в отношении упреков папы.

5. Точная дата крещения Руси при патриархе Фотии неизвестна. Хронограф Кедрина говорит только: "...пришло от руссов в царствующий град посольство, просившее сделать их участниками божественного крещения, что и было". Точной даты нет. Известно, что случилось это после 860 года и до 867-го. Вероятно, послы были крещены и посланы священники для крещения народа. Во всяком случае, к 867 году там был уже епископ.

6. Русская летопись ничего не говорит о первом крещении Руси. Но это не значит, что его не было. Дело в том, что сам летописец признается, что подробности похода 860 года он вынужден был взять из греческого источника. Собственных сведений у него не было. Само собою разумеется, что и сведение о первом крещении Руси (возможно, имевшее лишь прелиминарную форму), относившееся также к этому периоду, тоже отсутствовало.

Наконец, есть еще одно соображение: летописец мог намеренно умолчать о первых ростках христианства на Руси: ему было неудобно представлять первых родоначальников своей династии в роли угнетателей или даже истребителей христианства.

Как бы то ни было, как бы ни решался вопрос о первом крещении руссов, мы должны помнить одно: целый ряд источников говорит о том, что ко времени 860-867 гг. народ руссов-славян в южной и средней Европе уже существовал. В его крещении были заинтересованы греки и даже хвалились своими успехами на этом поприще. Следовательно, мысль, что в эту эпоху Русь только что появилась, - совершенно дикая и нелепая.

18. Появление Аскольда в Киеве (около 872 г.). Личность Аскольда, его появление в Киеве и дата этого события точно не установлены. Здесь, несомненно, в дальнейшем могут открыться совершенно неожиданные подробности. И, возможно, всю картину истории Киева этой эпохи придется переделать. Кто такой был Аскольд, мы не знаем. Летопись говорит, что он не был из рода и племени Рюрика. Каковы были связи между Аскольдом и Диром (родственные? племенные? политические?), мы тоже не ведаем. Был ли он действительно славянином, последним из поколения Кия, также неизвестно. Нам ведомо лишь, что, согласно всем сведениям, включая и "Влесову книгу", Аскольд был пришельцем в Киеве. Когда точно он туда явился, не сообщается. Если он действительно прибыл из Новгорода, то время его прибытия устанавливается легко. Рюрик сам оказался там лишь в 870 году. Следовательно, Аскольд мог быть в числе свиты Рюрика. Но, не нашедши там желаемых условий, отпросился у Рюрика, как свидетельствует летопись, и направился в Царьград поискать там себе счастья. Обстоятельства сложились так, что он остановился и осел в Киеве.

Если мы примем этот обычный вариант, то надо помнить, что у него в это время был уже взрослый сын (см. ниже).

19. Смерть сына Аскольда, смерть Вадима Храброго (872 г.). В Никоновской летописи мы находим под 6372 годом: "Убиен бысть от болгар Осколдов сын. Того-же лета уби Рюрик Вадима Храброго, и иных многих из-би новогородцев, советников его". Аутентичность этой записи не подлежит ни малейшему сомнению. Никоновская летопись, хоть и сравнительно поздняя, замечательна своей полнотой и отражает гораздо лучше протограф, чем иные списки. В других списках опущены мелкие подробности, не интересные уже для летописца-киевлянина. В Никоновской же летописи, писанной для патриарха, такие подробности удержаны. Они чрезмерно ценны, ибо часто заставляют совершенно пересматривать даже крупные вопросы.

Сообщение о смерти сына Аскольда очень важно: несомненно, сын Аскольда был убит в войне с болгарами (вероятно, волжскими; менее вероятно - дунайскими). Это значит, что сыну Аскольда было в 872 году не менее 40 лет. Сама война указывает на большой размах военной деятельности Аскольда. В той же летописи мы находим под следующим, 6373 годом: "Того же лета воеваша Аскольд и Дир полочан и много зла сотвориша". В этой формулировке чувствуется не совсем приязненное отношение летописца к Аскольду, симпатии летописца, очевидно, на стороне полочан. Возможно, что Аскольд был чужим.

Через год (875) мы находим известие о возвращении Аскольда из неудачного похода на греков. И добавлено:

"Того-же лета избиша множество печенег Аскольд и Дир". Из этого видно, что размах военных операций Аскольда был весьма велик: от Полоцка до Царьграда и на восток до Волги. Картина рисуется вовсе иной, чем это дает "Повесть временных лет": Аскольд и Дир - это не два скромных боярина, отпросившихся в Царьград и по дороге увидевших Киев - "городок мал", а правители сильного государства, осмелившегося поднять руку на Византию. Летописец напрасно изобразил Киевское государство чем-то маленьким, провинциальным. Размах военных операций говорит решительно против этого.

В 872 году в Новгороде произошли крупные события:

Рюрик убил новгородского вожака, может быть, даже князя, Вадима Храброго и других, его поддерживавших. В способе княжения Рюриковичей вольнолюбивые новгородцы усмотрели для себя рабство.

Следует добавить, что в Воскресенской и других летописях сказано, что Аскольд и Дир за несколько времени до похода на Царьград воевали с древлянами и угличами. Это еще более расширяет размах Аскольдовьгх походов и заставляет вспомнить слова Фотия, что Русь усилилась за счет соседей. Будущее внесет, несомненно, большую ясность в этот вопрос. Ибо не все в рассказе летописи позволяет верить, что Аскольд был "боярином" Рюрика. Возможно, что это был независимый "варяг", севший в Киеве гораздо раньше.

20. Неудачный поход Аскольда на Царьград (874 г.).

Об этом походе мы почти ничего не знаем. Греческие источники о нем не говорят, так как он, в сущности, Византии не коснулся: буря разметала ладьи руссов еще по дороге. В Никоновской же летописи мы находим: "В лето 6375. Возвратишася Асколд и Дир от Царьграда в мале дружине, и бысть в Киеве плач велий. Того-же лета бысть в Киеве глад велий. Того-же лета избиша множество печенег Осколд и Дир. Того-то лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новогородцкых мужей". Татищев, пользовавшийся не дошедшими до нас летописями, после слов "множество печенег" добавляет:

"ходи-же и на кривичи и тех победи". В отношении же бегства новгородцев в Киев он пишет: "Славяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, зане убил Вадима Храброго, князя славенского, иже не хотеша яко рабы быти варягом". В этих кратких строках летописи мы находим много важных подробностей (перечислим их).

1. В 875 г. Аскольд и Дир уже воевали с печенегами, с которыми впоследствии Владимир Великий вел отчаянную борьбу. Таким образом, мнение некоторых авторов, что печенеги явились на Русь позднее, этим совершенно опровергается. Печенеги встречаются уже на первых страницах истории Руси.

2. Новгородцы бежали от Рюрика в Киев. Следовательно, Киев был совершенно независим от Новгорода, если политические беглецы могли находить там убежище. Заслуживает внимания также и сам факт: оказывается, еще на первых страницах истории руссов мы сталкиваемся с "политическим убежищем". Это - свидетельство существования государства, политической борьбы внутри него и... политической эмиграции.

3. Рюрик пришел к власти не так легко и просто, как большинство до сих пор думает: во-первых, он не сразу осел в Новгороде, а сначала три года был в Ладоге и лишь на 4-й год перешел туда; во-вторых, этот переход был связан с борьбой. В самом Новгороде был в это время, по-видимому, свой князь - Вадим, который оказывал такое сопротивление, что Рюрик должен был его самого и его помощников убить. "Рюриковичи" воцарялись в некоторых частях "Славонии" даже силой.

4. Новгородцы, привыкшие издревле к большой демократии, усмотрели в системе правления Рюрика, перенесшего сюда более деспотические формы Запада, для себя рабство, и многие предпочли убежать в Киев.

21. Крещение Аскольда (около 876 г.).

Время и обстоятельства крещения Аскольда точно не известны. По-видимому, это случилось уже после его неудачного похода на Царьград. Однако сам факт крещения весьма вероятен. Русская духовная традиция считает его "блаженным". Слово это обычно употреблялось в отношении мучеников, пострадавших за христианскую веру. Иоаки-мовская летопись прямо указывает, что он погиб потому, что народ не любил его за его христианство. Не без значения и то, что в отношении Дира нет указаний на его христианство (или оно не так подчеркивается). Очевидно, между Аскольд ом и Диром была в этом отношении разница. "Влесова книга" совершенно определенно отмечает христианство Аскольда.

В Никоновской летописи под 884 годом (скорее всего византийского летосчисления) мы находим следующее сообщение: "О князи рустем Осколде. Роди-же, нарицаемии Руси, иже и кумани, живяху в Евксинопонте, и начата пленовати страну римляньскую, и хотяху пойти и в Констянтиноград, но взбрани им вышний промысел, паче же и приключимся им гнев Божий, и тогда возврати-шася тшии князи их Аскольд и Дир. Василие-же (ими. Василий Македонец, 867-886. - С. Л.) много воинство-ва на агаряны (арабы) и манихеи (болгары). Сотвори-же и мирное устроение с прежереченными русы, и преложи сих на христианство, и обещавшеся креститися, и проси-ша архиерея, и посла к ним царь".

Далее следует описание чуда с несгоревшим Еванге-лием и заканчивается все следующими словами: "Сие же видевше Руси удивишася, чюдящеся силе Христове, и вси крестишася". Судя по всему, эта выписка сделана из какого-то иностранного источника. Ибо русский составитель не стал бы говорить о себе: "племена-же, называемые Русью" и т. д. Несомненно, что в этой легенде использована другая, о которой мы уже говорили, именно о крещении моравов, но все отнесено не к имп. Михаилу, а к Василию.

Константин Багрянородный в биографии своего деда Василия Македонца пишет, что крещение Руси состоялось при его деде и патриархе Игнатии. Таким образом, мы имеем два исторических свидетельства о первом крещении Руси: одно - патриарха Фотия, что Русь крестилась при имп. Михаиле 3-м и в его патриаршество; другое - Константина Порфирородного, что крещение состоялось при имп. Василии Македонце и патриархе Игнатии. Можно думать, что оба источника правы, но речь идет о двух разных группах руссов: придунайские руссы крестились около 866 года, киевские же - приблизительно в 876-м.

Патриарх Игнатий был на патриаршестве дважды: с 846 г. по 857-й, когда его сменил Фотий (857-867), и с 867 г. Очевидно, крещение Аскольда совершилось после неудачного похода 874 г. При заключении мира Василию Македонцу удалось убедить Аскольда принять христианство. Крещение не могло быть после последнего года патриаршества Игнатия (878 г.). Следовательно, могло быть лишь в промежутке 875-878 гг. Мы примем 876 г. Во-первых, как нечто среднее между указанными сроками. А во-вторых, в легенде о крещении Руси при Василии Македонце указан 884 г., т. е. год, когда Игнатия на патриаршестве уже, наверное, не было. Однако, принимая возможность ошибки из-за разницы в болгарском и византийском летосчислениях и вычтя 8 лет, мы получаем как раз 876 г., удовлетворяющий всем историческим обстоятельствам.

Надо думать, что принятие христианства Аскольдом было скорее всего его личным делом, народом не поддержанным. Это значительный шаг к ускорению христианства на Руси. Но решающего значения, равно как и крещение св. Ольги позже, все же не имел. Это были лишь предварительные шаги к принятию христианства. Этим, по-видимому, и объясняется молчание русской летописи. Она не принимала всерьез переход в христианство некоторых князей и их вельмож. Этот шаг носил частный, личный характер и толщи народа совершенно не затрагивал. Однако отголоски того, что народ относился к этому недоброжелательно, все же до нас дошли.

Мы полагаем, что приведенное нами выше объяснение двух первичных крещений Руси внесет большую ясность в положение вопроса и что могут явиться дополнительные факты и соображения, которые позволят окончательно решить задачу. Напомним, что мы разбирали этот вопрос не специально, а лишь попутно. И как бы он ни был решен, остается одно несомненным: Русь была задолго до 860 г.

Мы привели далеко не все факты, имеющиеся в нашем распоряжении касательно доолеговской Руси. Некоторые из них еще недостаточно изучены, иные нуждаются в лучшей документировке или более точной хронологии, отдельные нам не удалось еще раздобыть в оригинале из-за огромной редкости, наконец, многое осталось нам попросту неизвестным, ибо подбором таких фактов мы занялись сравнительно недавно.

Из приведенного, однако, ясно, что доолеговская история Руси не миф, что ее давно уже следовало бы написать, лишь проклятие неба - норманская теория удерживала от ее написания.

Мы оказываемся далеко не "Иванами, не помнящими родства", а народом, корни которого уходят, по крайней мере, к началу нашей эры, и есть надежда, что и эта грань будет перейдена, надо только искать.

Если аутентичность "Влесовой книги" будет доказана, то корни истории Руси углубятся приблизительно до 650 г. до н. э. Но для этого надо еще много и многим поработать.

В заключение считаем полезным приложить краткую схему, позволяющую более наглядно представить себе хронологию доолеговской Руси.

Схема истории доолеговской Руси (приблизительно с V века)

Олег захватил Киевскую Русь и объединил ее со Словенией. Перенес столицу в Киев и стал "русским" князем. С этого времени Словения стала также называться Русью, ибо вошла в состав pvcii. С Олега, т. е. с 890 г., начинается объединенная история Руси.