ИСТОРИЯ ВЕЛИКОЙ РУСИ
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА САЙТ ЕВДОКИМОВА ЕВГЕНИЯ.

HTTP://CLARINO2.NAROD.RU     E-MAIL: STUDIO18@MAIL.RU

ИСТОРИЯ

ЛИТЕРАТУРА

СТАТЬИ

ФИЛОСОФИЯ

ЛИТЕРАТУРА

ГЛАВНАЯ

КАРТА САЙТА

ЗАКАВКАЗЬЕ

WEB-ДИЗАЙН

Е-MAIL

 Последние новости

Рабочее движение

в 80-х — начале 90-х годов

Крупные промышленные центры — большие города и промышленные села — сделались главными очагами массового рабочего движения.

Забастовки начала 80-х годов

Но на протяжении 80-х и начала 90-х годов оно в основном не вышло из стадии разрозненных выступлений, стихийных возмущений и стачек-бунтов. Рабочее движение продолжало оставаться, по выражению В. И. Ленина, “гораздо более проявлением отчаяния и мести, чем борьбой”.

Заметный подъем рабочего движения совпадает с периодом промышленного кризиса первой половины 80-х годов. Кризис особенно тяжело отразился на главной в то время отрасли промышленности — текстильном производстве. При первой же заминке со сбытом товаров к началу 80-х годов хозяева фабрик начали сокращать производство, отменять ночные смены, останавливать фабрики, увольнять рабочих. Неурожаи предшествующих лет и общее обеднение деревни способствовали еще большему застою в промышленности. В то же время в поисках заработка из деревни приливали новые массы разорившихся крестьян, пополняя ряды безработных. В городах наблюдался необычайный рост нищенства.

Всю тяжесть разразившегося кризиса капиталисты стремились переложить на рабочих: одновременно с массовыми расчетами они снижали заработную плату, увеличивали штрафы и т. п. Сопротивление наступлению капитала стало стихийно прорываться в форме бурных стачек.

Стачка осенью 1881 г. на громадной Ярцевской мануфактуре купца Хлудова

(в Смоленской губернии), отличавшейся особенно грубыми и обнаженными формами эксплуатации, сопровождалась, по терминологии властей, “буйством” рабочих. Для ее подавления были вызваны войска. В 1882 г. произошли большие и стойкие забастовки на Кренгольмской мануфактуре и суконной фабрике в Нарве. В их подавлении также участвовали войска. Среди рабочих были произведены аресты. В дальнейшем стачки возникали неоднократно. В 1883 г. бастовали рабочие Жирардовской мануфактуры в Царстве Польском, рабочие Вознесенской мануфактуры в Дмитровском уезде, Богородско-Глуховской мануфактуры в г. Богородске (Московской губернии), Ярославской Большой мануфактуры и др. В следующем году повторилась стачка на Воскресенской мануфактуре и произошла забастовка на Екатерингофской мануфактуре в Петербурге. 1885 год начался знаменитой Морозовской стачкой.

Морозовская стачка

Никольская мануфактура Тимофея Морозова (близ Орехово-Зуева) была самой

крупной из хлопчатобумажных фабрик России и включала полный цикл производства от бумагопрядения до отделки тканей. Число рабочих на ней доходило до 12 тыс. Орехово-Зуево представляло собой типичный фабричный центр. Побывавший здесь 10 лет спустя В. И. Ленин писал: “Чрезвычайно оригинальны эти места, часто встречаемые в центральном промышленном районе: чисто фабричный городок, с десятками тысяч жителей, только и живущий фабрикой. Фабричная администрация —единственное начальство. “Управляет” городом фабричная контора. Раскол народа на рабочих и буржуа самый резкий”. Именно здесь и разыгралась крупнейшая стачка, явившаяся высшим моментом подъема рабочего движения в 80-х годах.

На Морозовской мануфактуре продолжали еще держаться такие кабальные формы эксплуатации, как наем на полугодие — с покрова дня до пасхи и с пасхи до покрова, рабочие обирались посредством хозяйской “харчевой лавки” и т. п. С наступлением кризиса на мануфактуре пять раз снижалась заработная плата. Резко усилились штрафы, доходя до 24 коп. с заработанного рубля, а у отдельных рабочих отнимая до половины заработка. Особенно неистовствовал по части штрафов ткацкий мастер Шорин.

Нараставшее с каждым днем возмущение рабочих рано или поздно должно было вылиться наружу.

Организаторами Морозовской стачки выступили Петр Моисеенко и Василий Волков. Моисееико не был на фабрике новичком. Здесь работал его отец. Сам он начал работать вместе с ним еще в малолетием возрасте. Став ткачом, он потом переехал в Петербург, где принимал участие в нескольких стачках текстильщиков. Моисеенко был знаком с Г. В. Плехановым и Степаном Халтуриным, входил в “Северный Союз русских рабочих”. После разгрома стачек на Новой бумагоирядильне и на фабрике Шау в 1879 г. он вместе с Лукой Абраменковым, также участником “Союза”, был сослан в Сибирь.

По возвращении из ссылки П. Моисеенко и Л. Абраменков, лишенные возможности жить в столице, направились в Орехово-Зуево, где один поступил работать на Никольскую мануфактуру, а другой — на фабрику Смирнова, близ Орехово-Зуева. Во время Морозовской стачки выдвинулся в качестве вожака и также снискал горячие симпатии рабочих молодой ткач В. Волков.

Мысль о забастовке, поданная Моисеенко морозовским ткачам, нашла подготовленную почву. Организаторы стачки устроили две тайные встречи с наиболее надежными рабочими и договорились 7 января остановить фабрику.

В этот день утром рабочие с криками: “Кончай работу!” вышли из всех фабричных корпусов на улицу. Возбужденная толпа начала громить квартиры директора и мастера Шорини, харчевую лавку. Перепуганная администрация слала телеграммы хозяину мануфактуры, владимирскому губернатору, министру внутренних дел. К ночи того же дня в Орехово-Зуево начали прибывать войска. На другой день на опустевших улицах появились солдатские патрули и конные разъезды.

На уловку Морозова — одновременно с подавлением стачки с помощью войска успокоить рабочих обещанием возвращения штрафных денег за два месяца — бастующие ответили требованием выдачи расчета всем рабочим “по пасху”. В один из последующих дней, в момент переговоров губернатора с подступившей к главной конторе тысячной толпой рабочих, ему была передана Волковым тетрадь с заранее выработанными “Требованиями по общему согласию рабочих”. Главные их пункты гласили:

  1. чтобы по изданному государством закону штрафы не превышали 5% с заработанного рубля;
  2. чтобы вычеты за прогул не превосходили 1 руб.;
  3. чтобы по изданному государством закону были полностью изменены условия найма и рабочий имел право уйти с предприятия, заявив об этом за 15 дней, а хозяин в свою очередь обязан был объявить рабочему о его расчете также за 15 дней;
  4. чтобы приемка готовых изделий от рабочих производилась при свидетелях от их товарищей, работающих поблизости, и записывалась в товароприемную книгу;
  5. чтобы при несогласии рабочих на необъявленные при найме расценки для их выравнивания был установлен государственный контроль;

6) чтобы выдача жалованья не задерживалась далее 15-го числа каждого месяца или первой субботы после 15-го. Кроме того, рабочие требовали возвращения к заработкам, какие были до кризиса, увольнения тех служащих и мастеров, которых найдут нужным уволить рабочие, и т. д.

Сообщение губернатора о том, что требования рабочих отвергнуты Морозовым, привело к усилению волнений. Во время объяснений губернатора с толпой незаметно был оттеснен от нее солдатами и арестован Волков вместе с еще 51 рабочим. Это вызвало новый взрыв негодования толпы, которая бросилась освобождать арестованных. При этом произошла схватка рабочих с воинским караулом. Последовали новые аресты по обвинению в нападении на караул. Тем временем продолжались массовые высылки рабочих “на родину”. Всего было выслано свыше 800 рабочих. Под влиянием репрессий стачка постепенно пошла на убыль. Наконец, властям удалось арестовать остальных руководителей стачки — Моисеенко и Абраменкова. 18 января во всех отделениях фабрики работы возобновились.

Состоявшийся в следующем году суд над морозовскими стачечниками с участием присяжных заседателей заставил еще раз заговорить о стачке всю страну. Видя, сколь безобразными были порядки на фабрике Морозова, присяжные ответили своим “нет” на все 101 вопрос, поставленный обвинением, и вынесли оправдательный приговор подсудимым. Редактор реакционных “Московских ведомостей” Катков в бессильной ярости назвал этот приговор 101 салютационным выстрелом “в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса”.

Историческое значение Морозовской стачки очень велико. Она ясно засвидетельствовала, что в России, как стране капиталистической, началась война между трудом и капиталом. Стачка убедительно показала, какую грозную и опасную для правительства силу представляют рабочие, когда они действуют сообща, прямо заявляя и отстаивая свои требования. В отличие от большинства стачек этого периода, носивших стихийный характер, стачка на мануфактуре Морозова была подготовлена. Организаторами ее явились затронутые социалистической пропагандой передовые рабочие. Морозовская стачка имела не только экономический, но и политический характер, поскольку рабочие предъявили свои требования не только хозяину, но и правительству.

Правительство должно было пойти на уступки, издав известный закон 3 июня 1886 г., ряд статей которого является прямым ответом на требования морозовских стачечников.

Морозовская стачка и ее последствия сказались на всем дальнейшем ходе рабочего движения. Помимо Морозовской стачки, в 1885 г. в Центрально-промышленном районе имели место и другие крупные стачки. Почти одновременно с ней вспыхнула большая забастовка на Измайловской мануфактуре в Московском уезде, также подавленная с помощью войск. В феврале-марте объявили стачку 4 тыс. ткачей и прядильщиков Тверской мануфактуры, потребовав скидки трех четвертей общей суммы штрафов. Подобные же требования предъявили рабочие фабрики купца Залогина, близ Твери. В сентябре-октябре вспыхнули забастовки на семи крупнейших иваново-вознесенских фабриках. Всего в 1885 г. в стачках приняло участие 26 тыс. человек.

Морозовские рабочие в своих требованиях выразили и обобщили главные требования массы стачечников и других фабрик. Стало быть, здесь имело место то, что К. Маркс характеризовал как перерастание разрозненных экономических движений рабочих в “политическое движение, то есть движение класса, стремящегося осуществить свои интересы в общей форме, то есть в форме, имеющей принудительную силу для всего общества”.

После Морозовской стачки рабочее движение продолжало подниматься в гору. Во второй половине 80-х годов среднее количество забастовок за год по сравнению с первой половиной десятилетия увеличилось более чем в полтора раза (с 19 до 32). В 1886 г., вскоре после издания закона о штрафах, в Петербурге забастовало свыше 3 тыс. рабочих мануфактур Паля и Максволя, требуя увеличения заработной платы и уменьшения штрафов. Власти силой подавили стачку, арестовав 72 и выслав 21 рабочего. В следующем году повторялись стачки текстильщиков в Петербурге. Произошел ряд крупных забастовок в Московской губернии: на Рябовской (Серпуховский уезд), Высоковской (Клинский уезд) и других мануфактурах.

В конце 80-х годов дважды выливалась в крайне острые формы стачечная борьба текстильщиков городов Шуи, Иваново-Вознесенска и Коврова Владимирской губернии. Рабочие громили фабрики и дома фабрикантов, нападали с камнями на полицейских. Для прекращения “буйства” рабочих власти вызвали войска. Стачка на Большой Ярославской мануфактуре в 1890 г. также переросла в стихийное выступление 4 тыс. рабочих. Возмущенная толпа разнесла фабричный лабаз, побила стекла в фабричных корпусах и квартирах служащих. Против полиции, вызванной на фабрику, рабочие пустили в ход поленья и кирпичи. Лишь с помощью вооруженной силы властям удилось восстановить “порядок”.

Стачечное движение начала 90-х годов

Новый толчок рабочему движению дал голодный 1891 год. Миллионы крестьян в результате неурожая полностью разорились. Они массами бросали свое хозяйство и устремлялись в города. Толпами собираясь у ворот фабрик и заводов, крестьянская беднота за бесценок предлагала свои рабочие руки. Пользуясь этим, владельцы предприятий стали ухудшать условия труда, снижать заработную плату, увеличивать штрафы. Недовольство рабочих хозяйскими прижимками порой приобретало крайне бурные формы протеста, выливалось в погромы. Стачки вспыхивали не только среди фабричных и заводских рабочих, но и на рудниках и угольных копях. Приход в промышленность новых рабочих, вчерашних крестьян, способствовал сохранению стихийного характера рабочего движения.

Более сознательный и планомерный характер носили в это время стачки в Царстве Польском. В 1891 г. 12 тыс. рабочих Жирардовской мануфактуры, расположенной в предместье Варшавы, впервые в России отметили 1 Мая стачкой солидарности. При этом польской социал-демократической партией “Пролетариат” в Варшаве были распространены в большом количестве первомайские воззвания. День 1 Мая был также отмечен агитацией социалистов, стачкой и распространением воззваний на мануфактуре акционерного общества Познанского в Лодзи. Обе стачки сопровождались “беспорядками”, которые удалось прекратить только путем вызова войск. В следующем году в первомайской всеобщей стачке в Лодзи приняло участие 30 тыс. человек. При подавлении стачки царские войска стреляли в рабочих, среди которых имелись жертвы. По этому поводу передовые петербургские рабочие обратились с открытым письмом к польским рабочим, в котором писали: “Честь вам, а позор и презрение царю и всем его подлым опричникам! Вас страшно преследуют, но вы счастливее нас, вы вступили уже в открытую борьбу, мы только к ней готовимся, но скоро уже вслед за нашими братьями других стран вступим и мы в борьбу с общим нашим врагом: царем, барами, фабрикантами, попами!".

В Центральной России начало 1892 г. ознаменовалось большой стачкой на фабрике Залогина, близ Твери. Только введя на фабрику, по словам самих властей, “внушительную воинскую силу” в размере четырех рот солдат и арестовав организаторов стачки, ее удалось прекратить.

В 1893 г. разразилась в весьма острой форме стачка 5 тыс. рабочих Хлудовской фабрики в Рязанской губернии. Рабочие потребовали удаления мастеров-иностранцев, безобразно обращавшихся с рабочими, повышения расценок, уничтожения произвольных штрафов. Очевидец стачки спустя 10 лет писал о ней в “Искре”: “Я хорошо помню „бунт" 1893 года, когда весь фабричный двор Хлудовской бумагопрядильни в несколько десятин размером был засыпан, как снегом, клочками конторских счетов, квитанций и пр.; когда речка Гуслянка, протекающая около фабрики, чуть не выступила из берегов, заваленная кусками коленкора, мотками пряжи и т. п. Разгром был полный... Были вызваны спешно войска”. При подавлении стачки были арестованы многие рабочие, “зачинщиков” судили.

Почти одновременно с “бунтом” на Хлудовской мануфактуре забастовали 2,5 тыс. рабочих Тверской мануфактуры; вновь произошли стачки в Шуе с участием почти 4 тыс. рабочих, протекавшие очень бурно. Стачки на текстильных фабриках в Московско-Владимирском районе, в Петербурге, Польше, Казани и других местах не утихали и в последующие годы.

Все более частыми становились стачки и волнения рабочих на заводах и шахтах юга России. Летом 1892 г. чрезвычайно бурный характер приняло выступление 15 тыс. заводских рабочих и шахтеров Юзовки. Во время начавшихся “беспорядков” подверглись разгрому питейные заведения, хозяйские дома и лавки. Спешно вызванные войска стреляли в рабочих. Брожение среди рабочих захватило также Луганск, Мариуполь и Екатеринослав (Днепропетровск).

В следующем году забастовка на Сулинском чугунолитейном заводе Пастухова в Области Войска Донского приняла столь угрожающий характер, что заводская администрация бежала с завода, “увезя с собой кассу и документы”.

Стачки и волнения часто вспыхивали на заводах и рудниках Урала. В политическом обзоре Пермского жандармского управления за 1893 г. отмечалось, что “между горнозаводскими рабочими развивается и все больше и больше крепнет корпоративный дух”. Поводами к стачкам здесь служили не только вопросы, связанные с длительностью рабочего дня, заработной платой и штрафами, но и протесты против пережитков крепостничества, высоких казенных и земских денежных повинностей. Так, взыскание недоимок с рабочих Нижне-Тагильского завода зимой 1893/94 г. вызвало большие волнения среди рабочих заводов Нижне-Тагильского, Каспийского, Кыштымского и др., подавленные при участии войск путем такой средневековой варварской расправы, как поголовная порка розгами участников волнения. Как сообщалось в листке № 5 “Фонда Вольной русской прессы” от 30 апреля 1894 г., “пороли всякого, без разбору и не щадя живота...”

Раскинувшаяся по всей России сеть железных дорог обусловила появление в разных уголках ее нового большого отряда пролетариата — железнодорожных рабочих и рабочих железнодорожных мастерских. В железнодорожные мастерские, нуждавшиеся в квалифицированной рабочей силе, часто устраивались передовые рабочие, высланные из крупных пролетарских центров. Под их влиянием стачки на железных дорогах, особенно в железнодорожных мастерских, обычно проходили даже более организованно, чем стачки на фабриках и заводах.

Рост самосознания рабочего класса

Все усиливавшаяся стачечная борьба оказывала заметное влияние на развитие пoлитического сознания рабочих. Крепостнические законы против стачек, объявлявшие участие в них уголовным преступлением, при каждой забастовке ставили рабочих лицом к лицу не только с их хозяевами, но и с правительством. Как только вспыхивала стачка, на фабрику являлись полиция, прокурор, а то и сам губернатор. Фабричная инспекция вместо защиты интересов рабочих брала на себя полицейские функции. При обострении положения в помощь полиции прибывали войска, следовали аресты и высылка стачечников. Своими действиями правительство убедительно свидетельствовало, что оно является защитником капиталистов и злейшим врагом рабочих, а отнюдь не “радетелем об их интересах”, как оно пыталось выставить себя в глазах народа.

Эту истину все более начинали усваивать рабочие в ходе стачечной борьбы, которая в данных условиях неизбежно становилась не только экономической, но и политической, революционной борьбой. Актами политической борьбы русских рабочих, хотя и осуществлявшимися большей частью несознательно, стихийно, были, как отмечал В. И. Ленин, и расправы “своими средствами” с полицейскими, и освобождение силой своих арестованных товарищей, и прямые уличные схватки во время стачек с полицией и войском.

Одновременно с классовым воспитанием неуклонно происходил процесс культурного подъема массы рабочих, особенно ее передового слоя. Техническая революция в промышленности вынуждала капиталистов содействовать образованию рабочих, создавать для них вечерние и воскресные школы. В этом же направлении развернулась деятельность разных либеральных просветительных обществ, издательств популярных книг для народа, комитетов грамотности и т. д. Передовые рабочие всякий свободный или, вернее, отнятый от сна час отдавали чтению, приобретению знаний, на последние гроши заводили библиотечки из произведений лучших писателей. Классическая русская литература с ее благородными идеями, гуманизмом и критическим взглядом на действительность приобрела нового читателя, вышедшего из самой гущи народа,— русского пролетария.

В один из реакционнейших в истории России периодов — 80-е годы — успешно совершался процесс созревания нового класса, класса пролетариев, готовившегося выступить на общественную арену со своей программой борьбы. Оглядываясь на это время, Г. В. Плеханов в середине 90-х годов писал: “В продолжение царствования Александра III ни в одном из наших общественных классов не происходило такой живой работы мысли, ни один из них не обнаружил такой огромной жажды знания, такого лихорадочного стремления к свету, как именно рабочий класс... Восьмидесятые годы были временем упадка нашей „интеллигенции". Но эти же годы были временем умственного подъема русского парода и, прежде всего, передового отряда этого народа, наших промышленных рабочих. Одного этого довольно, чтобы ободрить всех истинных друзей народа и показать им, что их дело теперь гораздо ближе к своему торжеству, чем оно было когда-либо прежде”.

Однако, для того чтобы подняться на высоту своей исторической задачи, рабочее движение должно было не останавливаться на ступени повседневной борьбы за одни экономические уступки со стороны эксплуататоров, т. е. на ступени тред-юнионизма, как это имело место в ряде стран Западной Европы и в Америке. Пролетариату необходимо было глубоко проникнуться классовым сознанием, т. е. сознанием непримиримой враждебности ко всему общественному и политическому строю буржуазного общества, стремлением к его уничтожению и в первую очередь к свержению самодержавия.

Выполнить задачу развития классового сознания пролетариата, содействовать его организации и указать ему настоящую цель и пути борьбы может только самостоятельная политическая рабочая партия. Выработка такой партии — длительный процесс, потребовавший в Западной Европе многих десятилетий. В России, передовые люди которой имели перед собой богатый опыт Европы и могли опереться на одержавшую победу в международном рабочем движении передовую революционную теорию — марксизм, процесс складывания революционной марксистской партии, ставшей во главе рабочего движения, занял около двух десятков лет. Это были годы, наполненные напряженной работой революционной мысли, острыми схватками с идейными противниками во имя торжества дела пролетариата,

 

Группа “Освобождение труда”. Критика народничества Г. В. Плехановым

Первым русским социалистом, который указал на пролетариат как на новый революционный класс, на его историческую миссию был Г. В. Плеханов. Плеханов и его

группа “Освобождение труда” положили начало переходу русского революционного движения от утопического крестьянского социализма к научному социализму.

Георгий Валентинович Плеханов родился 29 ноября 1856 г. в с. Гудаловке Липецкого уезда Тамбовской губернии, в семье мелкопоместных дворян. Мать его, урожденная М. Ф. Белинская, племянница великого критика, дала ему прекрасное воспитание. В 1874 г. Плеханов стал студентом Горного института в Петербурге. Обнаружив блестящие способности в области естествознания, он, однако, вскоре отдается изучению социальных наук. Одновременно он ведет работу в рядах народников-бунтарей, а после произнесения публичной речи во время демонстрации 1876 г. на площади у Казанского собора полностью переходит на нелегальное положение. Плеханов становится видным деятелем тайного общества “Земля и воля” и одним из его теоретиков и публицистов.

Много времени Плеханов отдавал революционной пропаганде среди петербургских рабочих, участвовал в организации стачек. Он был хорошо знаком с внутренней историей “Северного союза русских рабочих”, о чем свидетельствуют его яркие воспоминания—“Русский рабочий в революционном движении”. Деятельность Плеханова среди рабочих сыграла значительную роль в последующем переходе его на позиции марксизма.

После раскола “Земли и воли” Плеханов, продолжая придерживаться народнической идеи крестьянской революции, вместе с П. Б. Аксельродом, В. И. Засулич и другими “деревенщиками” создает новую организацию — “Черный передел”. Однако усиление преследований заставляет его в январе 1880 г. бежать за границу.

Здесь Плеханов получает возможность ближе познакомиться с опытом западноевропейского рабочего движения, пополнить свой политический и идейно-философский багаж. Он жадно изучает социалистическую литературу. Неизгладимое впечатление оказало на Плеханова чтение “Коммунистического Манифеста” К. Маркса и Ф. Энгельса. Вдохновленный его идеями, он переводит “Манифест” на русский язык.

Подобную же идейную эволюцию пережили и соратники Плеханова по “Черному переделу”, вынужденные, как и он, эмигрировать за границу: П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч и В. Н. Игнатов. Приобщение к марксизму заставило их по-новому взглянуть на весь исторический путь русского революционного движения. Они извлекли урок из факта крушения последней крупной революционной народнической организации — “Народной воли” и обратили свои взоры к пролетариату.

Образование группы“Освобождение труда”

 

Сложившаяся группа единомышленников с Плехановым открыто заявила

о себе опубликованием 25 сентября 1883 г. за границей программного документа “Об издании „Библиотеки современного социализма”. В нем были подчеркнуты важные положения, которые вытекали из опыта всей истории развития социалистической мысли и революционного движения в России: 1) окончательный разрыв со старыми анархическими тенденциями народничества; 2) признание необходимости и

важности борьбы с абсолютизмом; 3) признание, что революционная интеллигенция “слишком игнорировала” задачи организации рабочего класса и пропаганды социализма в его среде, и призыв к работе по организации русского рабочего класса “в особую партию с определенной социально-политической программой”.

Отсюда следовала и та практическая программа, которую наметила для себя группа “Освобождение труда” и которая определила направление ее деятельности в течение всех 20 лет ее существования. Это, во-первых, распространение идей научного социализма путем перевода на русский язык важнейших произведений К. Маркса и Ф. Энгельса. Во-вторых, критика господствовавших среди русских революционеров утопических учений и разработка важнейших вопросов общественной жизни с точки зрения научного социализма и интересов трудящегося населения России.

Группа обратилась ко всем кружкам и лицам в России и за границей, сочувствующим ее взглядам, с предложением установить связи и оказывать поддержку друг другу с целью выработки более полной программы практической деятельности.

Так, в 1883 г., омраченном смертью К. Маркса, .под великое знамя, высоко поднятое им над миром, встала первая организация русских революционеров — группа “Освобождение труда”, положившая начало распространению марксизма в России.

Изучение К. Марксом и Ф. Энгельсом русских общественных отношений

Поставив перед собой задачу научного освещения русских социально-экономических отношений и критики утопически-социалиститеских теории русского народничества, группа “Освобождение труда” при этом опиралась не только на теорию и методологию марксизма, но и непосредственно продолжила то, что было уже сделано в этой области К. Марксом и Ф. Энгельсом.

Намереваясь в своем главном труде — “Капитале” — широко осветить и проиллюстрировать конкретно-историческим материалом проблему земельной ренты, Маркс в течение последних 10—12 лет своей жизни глубоко и всесторонне изучил аграрные отношения в России, положение русского крестьянства, овладев с этой целью русским языком. Поэтому Маркс и Энгельс могли с полным знанием дела судить о характере эволюции социально-экономического строя России и перспективах его развития. Они подвергли критике многие взгляды виднейших идеологов народничества. М. А. Бакунина они беспощадно осуждали за его эклектизм, проповедь воздержания от политической борьбы, а также за раскольническую деятельность и интриги в международном рабочем движении. П. Н. Ткачева они критиковали за его непонимание социальной природы самодержавия и классовых отношений в русском обществе, за утопические “сверхребяческие представления о ходе революции”.

Маркс и Энгельс глубоко верили в силу будущей русской революции и возлагали на нее большие надежды. Следя с горячим сочувствием за героической борьбой русских революционеров против самодержавия и находясь с некоторыми из них (Г. А. Лопатиным, П. Л. Лавровым и др.) в дружеских отношениях, Маркс и Энгельс в то же время не могли не видеть слабых сторон народнического движения как в теоретическом, так и в политическом отношении. Критика теоретиков народничества Марксом и Энгельсом во многом послужила отправным пунктом для деятельности Плеханова-марксиста.

"Социализм и политическая борьба"

Теория народничества не давала правильного ответа на вопрос об отношении к политической борьбе, хотя самим ходом революционного движения в России вопрос о борьбе с самодержавием за политическую свободу выдвигался на первый план. Эти ошибочные взгляды на “политику” и подверг прежде всего критике Г. В. Плеханов в своей ярко написанной брошюре “Социализм и политическая борьба”.

Вся история общества, указывал он, свидетельствует, что всегда и везде столкновение противоречивых интересов разных классов неизбежно приводило их к борьбе за политическое господство. Политическая борьба с оружием ли в руках или путем мирных соглашений с феодалами, поскольку этому способствовало усиление экономических позиций буржуазии, неизменно служила ей средством достижения политической власти, являющейся главным рычагом общественного переворота и окончательного утверждения господства подымающегося класса. Равным образом и пролетариат как самый передовой класс современного общества, развивал свою мысль автор, не сможет осуществить социалистическую революцию, отстраняясь от политической борьбы, от захвата власти. Буржуазное государство есть крепость, служащая оплотом и защитой для господствующих классов, “крепость, которой можно и должно овладеть..., но невозможно обойти, полагаясь на ее нейтралитет”. Только диктатура рабочего класса является подлинной гарантией торжества дела пролетариата и его окончательной победы над буржуазией. Социалистическая революция “есть только последний акт в длинной драме революционной классовой борьбы, которая становится сознательной лишь постольку, поскольку она делается борьбой политической”.

Не менее ошибочной, чем теория воздержания от политической борьбы, утверждал Плеханов, была и другая народническая теория — немедленного “захвата власти” с целью совершения в России социалистического переворота. Будучи утопистами, народники не допускали мысли, что в России стоит на очереди не социалистическая революция, а революция буржуазно-демократическая. Но именно потому, что России предстояло прежде всего пережить последнюю, революционная партия, не увлекаясь фантастическими планами немедленного “захвата власти”, должна была важнейшей своей задачей поставить борьбу за политическую свободу и демократическую конституцию, чтобы в ходе этой борьбы пролетариат подготовил себя к осуществлению политического господства — диктатуры рабочего класса в будущей социалистической революции. Непременным условием для этого является выработка уже сейчас элементов для образования в будущем самостоятельной рабочей партии.

Таковы основные идеи брошюры Г. В. Плеханова “Социализм и политическая борьба”, которую В. И. Ленин назвал первым “исповеданием веры” русской социал-демократии.

"Наши разногласия”

Другой непререкаемой догмой, помимо воздержания от политики, являлось для

народников убеждение, что поскольку в России еще сохранилась сельская община и русский крестьянин по инстинкту коллективист, то страна может в своем развитии миновать капитализм. В духе своего субъективно-идеалистического мировоззрения они ставили вопрос так: “должна” или “не должна” Россия пройти через горнило капитализма? И, разумеется, на этот вопрос они отвечали в отрицательном смысле.

Но, как убедительно показал Г. В. Плеханов во второй своей работе — “Наши разногласия”, вышедшей через год после первой, жизнь говорила совсем иное: Россия уже вступила на капиталистический путь. В обрабатывающей промышленности, прежде всего в бумагопрядильном и ткацком производствах, капитализм уже достиг высокой ступени развития. В других отраслях происходил процесс перехода домашней промышленности в мануфактуру, пока и здесь не пробил час введения машин и быстрого превращения домашнего производства и мануфактуры в фабричное производство.

В деревне под влиянием развития денежного хозяйства и товарного производства община переживала тяжелый кризис, организм ее надломился,— шел процесс разложения общины. Она превращалась в общину кулаков, закабалявших деревенскую голытьбу.

Капитализм повсеместно выбивал самостоятельных производителей из их непрочных позиций, покорял их и создавал армию рабочих. Крупный капитал готовился стать полновластным хозяином России, товарное производство уже легло в основу ее хозяйства.

С каким же классом в таком случае социалисты должны связывать будущее России: с крестьянином или рабочим?

Не ветхозаветный крестьянин, превращавшийся в условиях товарного производства в мелкого буржуа, а современный пролетарий, олицетворяющий исторический прогресс,— был человеком будущего. Поэтому социалисты должны связывать свои надежды с умственным и политическим пробуждением пролетариата, с его сплочением и организацией. Именно решению данной задачи они должны посвятить все свои силы. Ключ к разрешению всех экономических и политических противоречий в России заключается в скорейшем образовании революционной рабочей партии, способной стать во главе борьбы пролетариата и всех трудящихся.

Ознакомившийся с книгой “Наши разногласия” вскоре после появления ее в свет, Энгельс высоко оценил ее как свидетельство успешного приложения исторической теории Маркса к экономическим и политическим условиям России. “Я горжусь тем,—писал он в 1885 г.,—что среди русской молодежи существует партия, которая искренне и без оговорок приняла великие экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала со всеми анархистскими и несколько славянофильскими традициями своих предшественников. И сам Маркс был бы так же горд этим, если бы прожил немного дольше. Это прогресс,—добавлял Энгельс,—который будет иметь огромное значение для развития революционного движения в России”.

Проекты программы русской социал-демократии

Большим историческим делом Г. В. Плеханова и группы “Освобождение труда” была также выработка проекта программы русской социал-демократии. В составленном группой первом (1883 г.) и особенно втором проекте программы (1885 г.) ясно указывалась цель—осуществление коммунистической революции посредством передачи средств и орудий производства в общественную собственность, устранение товарного производства и организация общественного производства по заранее составленному плану. Непременным условием такой революции является захват рабочим классом политической власти, его временное господство для подавления сопротивления эксплуататоров и уничтожения классов и классовой борьбы.

Но на пути рабочего класса к этой цели в России стоит абсолютизм. Поэтому первой политической задачей является низвержение абсолютизма и завоевание демократической конституции. Программа выдвигала ряд ближайших требований в рабочем вопросе, а также ставила задачу радикального пересмотра аграрных отношений, т. е. условий выкупа земли и наделения ею крестьянских обществ, предоставления крестьянам права отказа от надела и свободного выхода из общины. Конец царству капитализма, провозглашала в заключение программа, может быть положен только рабочей партией и увлеченным ею беднейшим крестьянством. Это стремление опереться на боевой, решительный демократизм крестьянских масс было одним из ценных элементов проекта программы русской социал-демократии и главных плехановских произведений 80-х и 90-х годов.

Первые проекты социал-демократической программы не были полностью свободны от пережитков народнических и лассальянских идей, вроде признания метода индивидуального террора в борьбе с правительством и неоправданных надежд на помощь производственным ассоциациям рабочих и крестьян со стороны государства.

В целом же во втором проекте программы правильно формулировалось существо деятельности социал-демократии —организация классовой борьбы пролетариата с целью завоевания им политической власти (диктатуры пролетариата) для построения социалистического общества. В нем правильно определялась основная задача русской социал-демократии — организация рабочей партии, ближайшей целью которой являлось свержение самодержавия. Наконец, проект программы правильно намечал путь, идя которым только и можно было привести рабочий класс к завоеванию политической свободы и победе социализма.

Второй проект программы группы “Освобождение труда” был вполне зрелым продуктом русской марксистской мысли; он отвечал условиям русской действительности. Фактически он был принят всеми социал-демократами, действовавшими в России. Не случайно, что в конце прошлого века В. И. Ленин считал возможным “положить в основу программы русской социал-демократической рабочей партии именно проект группы „Освобождение труда...".

Распространение марксистской литературы в россии

Помимо всесторонней критики народнических теорий, группа “Освобождение труда" успешно решила и другую из поставленных ею задач—распространение главнейших произведений К. Маркса и Ф. Энгельса путем перевода их на русский язык. В переводах Плеханова и других членов группы были изданы “Коммунистический Манифест” Маркса и Энгельса, “Нищета философии” и “Наемный труд и капитал” Маркса, “Развитие социализма от утопии к науке” и “Людвиг Фейербах” Энгельса и др. Примечательно, что эти переводы осуществлялись при ближайшем содействии Энгельса, с которым члены группы “Освобождение труда” состояли в переписке, а позднее получили возможность общаться и лично. Найдя перевод одного из своих произведений превосходным, Энгельс заметил: “Как красив русский язык!”. Благодаря выполненным членами группы “Освобождение труда” переводам ряд трудов Маркса и Энгельса в 80—90-х годах нашел доступ к сравнительно широким кругам русской революционной молодежи.

Группа “Освобождение труда” предприняла также издание “Рабочей библиотеки”, состоявшей из научно-популярных и агитационных брошюр, написанных в доступной для каждого развитого рабочего форме. Некоторые из брошюр этой серии, как, например, С. Дикштейна “Кто чем живет?”, “Первое Мая 1891 года. Четыре речи рабочих, произнесенные на тайном собрании в Петербурге”, снабженные предисловиями Плеханова, вместе с остальными изданиями группы “Освобождение труда” составляли непременную принадлежность почти каждой библиотеки социал-демократических кружков в России.

Свои связи с Россией и транспортировку марксистской литературы группа “Освобождение труда” осуществляла главным образом через русских студентов, обучавшихся за границей, и изредка путем посылки в Россию представителей группы.

С появлением в 80-х — начале 90-х годов в России социал-демократических кружков и групп все они так или иначе начинают получать литературу, издававшуюся группой “Освобождение труда”, а некоторые из них устанавливают непосредственную связь с нею. При обысках полиция находила марксистскую литературу в Петербурге, Москве, Казани, Саратове, Харькове, Киеве, Одессе, Минске, Риге, Тифлисе.

Значение группы “Освобождение труда”

Группа “Освобождение труда” с самого начала встала на интернационалистические позиции. В международной социалистической прессе печатались статьи Г. В. Плеханова; он представлял нарождавшуюся русскую социал-демократию на международных социалистических конгрессах. В вопросах философии Плеханов выдвинулся как самая крупная после Энгельса теоретическая сила международной социал-демократии. Он состоял в переписке и поддерживал дружеские связи с В. Либкнехтом и Бебелем, с Лафаргом и Гэдом, неизменно сохранял братские отношения с революционными деятелями Болгарии, Польши, Румынии и других стран.

В распоряжение только еще возникавшего в России движения пролетариата и его передовых представителей группа “Освобождение труда” предоставляла, по выражению В. И. Ленина, большой запас теоретических знаний, широкий политический кругозор, богатый опыт русского и западноевропейского революционного движения.

Глубокая и всесторонняя критика Плехановым народничества вывела русскую революционную мысль на правильный путь. Была развенчана неверная социалистическая доктрина, долгие годы господствовавшая над умами революционной молодежи и передовых рабочих. Этим была оказана историческая услуга русскому революционному движению. Отныне оно выходило на дорогу, освещенную светом революционного марксизма.

С именем Плеханова и группой “Освобождение труда” связано возникновение и упрочение в России теории марксизма, программных положений социал-демократии. Основание русской социал-демократии В. И. Ленин считал главной заслугой группы “Освобождение труда”. С ее появлением марксизм в России сложился как идейное течение, выразившее сущность и интересы пролетарского движения. Но, основав идейно, теоретически русскую социал-демократию, группа “Освобождение труда” сделала лишь первый шаг навстречу рабочему движению.

Талантливая пропаганда Г. В. Плехановым марксистских идей, успешное применение им теории марксизма к объяснению русской действительности, распространение произведений К. Маркса и Ф. Энгельса в русских переводах, ознакомление русских революционеров с опытом западноевропейского рабочего движения — все это создало прочную идейную базу для появления нового поколения борцов, поколения революционеров-марксистов, которые нашли правильный путь к соединению научного социализма с рабочим движением.

 

 

Петербургский “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”

С приездом В. И. Ленина в августе 1893 г. в Петербург наступил новый период в его деятельности. По характеристике Н. К. Крупской, это был период “чрезвычайно важной, но невидной по существу, незаметной работы... В ней не было внешнего эффекта. Вопрос шел не о геройских подвигах, а о том, как наладить тесную связь с массой, сблизиться с ней, научиться быть выразителем ее лучших стремлений, научиться быть ей близким и понятным и вести ее за собой. Но именно в этот период петербургской работы,— подчеркивала Крупская,— выковался из Владимира Ильича вождь рабочей массы”.

После разгрома в 1892 г. брусневской социал-демократической организации уцелели только немногие из ее участников. Двое из них — С. И. Радченко и Г. Б. Красин положили начало организации нового марксистского кружка. В него вступили студенты-технологи Г. М. Кржижановский, В. В. Старков, А. А. Ванеев, студент университета М. А. Сильвин и др. Преемственность кружка с группой М. И. Бруснева выражалась уже в самом его наименовании, под которым он стал известен,— кружок "стариков”. Кружок “стариков” отличался высоким уровнем марксистской подготовки его членов и строгой конспирацией. Но он был мало связан с жизнью, с передовыми рабочими. Вскоре после своего появления в Петербурге в группу “стариков” вступил В. И. Ленин.

Вступление в кружок Ленина влило в его работу новую, свежую струю. Теория стала тесно связываться с живой практикой. Этому способствовало то, что Ленин, отличаясь необыкновенно глубоким знанием учения Маркса, умел мастерски применить его к условиям русской действительности, обладал блестящим организаторским талантом и непоколебимой верой в победу рабочего класса.

Начиная с зимы 1893/94 г. участники группы “стариков” широко развернули пропагандистскую работу на заводах и фабриках Петербурга. Ленин руководил рабочими кружками за Невской заставой, на Петербургской стороне и Васильевском острове. Как и другие участники группы, он вел занятия по политической экономии, изучая с рабочими “Капитал” К. Маркса. Один из кружков Ленина собирался в квартире И. В. Бабушкина, рабочего Семянниковского завода.

В своих воспоминаниях Бабушкин рассказывает, как происходили занятия в кружке Ленина: “Лектор излагал нам эту науку словесно, без всякой тетради, часто стараясь вызвать у нас или возражения, или желание завязать спор, и тогда подзадоривал, заставляя одного доказывать другому справедливость своей точки зрения на данный вопрос. Таким образом, наши лекции носили характер очень живой, интересный... Мы все бывали очень довольны этими лекциями и постоянно восхищались умом нашего лектора”. Чтобы приучить членов кружка к самостоятельной работе, Ленин раздавал им листки с вопросами, для ответа на которые требовалось наблюдение над заводской и фабричной жизнью. Таким путем достигалась тесная связь кружковых занятий с жизнью, с борьбой рабочих за улучшение своего экономического положения.

Другие члены марксистской группы “стариков” (Г. М. Кржижановский, В. В. Старков, А. А. Ванеев, М. А. Сильвин, П. К. Запорожец) также руководили рабочими кружками в разных районах Петербурга. Кое-кто из них вел по два-три кружка. Всего группа “стариков” объединяла около 20—30 рабочих кружков. Число передовых рабочих, входивших в кружки и связанных с группой “стариков”, которая постепенно стала играть роль центральной группы, достигало 100—150 человек. Центральная группа насчитывала 10—16 человек и была наиболее законспирированной. Одновременно в Петербурге появились и другие социал-демократические кружки (группа “молодых”, кружок Тахтарева).

Переход к агитации. Создание “Союза борьбы”

Постепенно кружковая социал-демократическая пропаганда в Петербурге приобрела значительные размеры. Однако кружки, содействуя росту политического сознания отдельных передовых рабочих, мало затрагивали массу. Вставал вопрос о необходимости перехода от пропаганды в замкнутых кружках к политической и экономической агитации среди массы рабочих. Осенью 1894 г. этот вопрос неоднократно обсуждался в группе “стариков” и на совещаниях представителей рабочих кружков. Энергично отстаивая на этих совещаниях переход к новой тактике—тактике массовой агитации, Ленин при этом полагал возможным воспользоваться опытом агитации на почве повседневных нужд рабочих, накопленным виленскими социал-демократами и обобщенным ими в рукописной брошюре “Об агитации”. Вместе с тем он предостерегал против одностороннего увлечения только экономической агитацией, присущего брошюре, считая необходимым сочетать в агитации повседневные экономические требования с самыми широкими политическими задачами, прежде всего с задачей ниспровержения самодержавия.

Петербургским социал-демократам вскоре представился повод на практике перейти к злободневной экономической и политической агитации. Накануне рождества, в декабре 1894 г., на Невском судостроительном и механическом заводе (бывшем Семянникова) стихийно вспыхнул “бунт” из-за задержки накануне праздников заработной платы. Толпа рабочих разгромила проходную контору и заводскую лавку, побила стекла в фабричных корпусах. Для подавления волнений были вызваны казаки, полиция, жандармы. Заработная плата рабочим была в тот же вечер выплачена. Но поводу этих событий Ленин, при деятельном участии Бабушкина, составил листок к семянниковским рабочим, который был затем переписан от руки в нескольких экземплярах. После праздников листок был распространен в мастерских завода и вызвал весьма сочувственный отклик рабочих. Еще более сильное действие произвел второй листок под названием “Чего добиваться портовым рабочим”, выпущенный центральной группой в феврале 1895 г. в связи со стачкой в Новом порту, вызванной произвольным удлинением администрацией рабочего дня. Вслед за этим вновь вспыхнули волнения на Семянниковском заводе, в связи с чем также была выпущена прокламация. Так было положено начало экономической и политической агитации на заводах и фабриках Петербурга.

Это был важный перелом в работе русских социал-демократов, которые в своей деятельности, наконец, вышли за рамки узких кружков и, развернув злободневную агитацию, стали устанавливать прочные связи с рабочей массой, подымая ее на борьбу путем организации стачек. Это обстоятельство не осталось незамеченным царским правительством. Министр юстиции докладывал царю, что пропаганда петербургских марксистов “не прошла бесследно, и с конца 1894 года на многих фабриках и заводах стали нередко возникать волнения и беспорядки, выражавшиеся в прекращении работ и устройстве стачек”.

В апреле 1895 г. В. И. Ленин уехал за границу, где провел четыре с лишним месяца. Целью его поездки было установление связей с группой “Освобождение труда” и привлечение последней к содействию развивавшемуся русскому рабочему движению, главным образом путем издания популярной марксистской литературы. Ленин побывал в Женеве, Париже и Берлине. Он познакомил Плеханова и других членов группы “Освобождение труда” с состоянием социал-демократического движения в России, договорился о совместном издании периодического сборника “Работник” для передовых рабочих.

В состоявшихся беседах Ленина с Плехановым и другими членами группы “Освобождение труда” обнаружилось принципиальное расхождение между Лениным и Плехановым, во-первых, по вопросу о политической роли либеральной буржуазии и, во-вторых, по проблеме русского феодализма и его остатков. Верная постановка последнего вопроса являлась ключом к правильному пониманию роли крестьянства в буржуазно-демократической революции. Между тем Плеханов отрицал применимость термина “феодализм” к истории России. Он был склонен переоценивать значение либеральной буржуазии в борьбе с самодержавием. “Вы поворачиваетесь к либералам спиной, а мы—лицом”,—упрекал Ленина Плеханов. Эти взгляды Плеханова в дальнейшем явились исходным пунктом его оппортунистической тактики в русской революции.

Во время пребывания за границей Ленин встречался с виднейшими западноевропейскими социалистическими деятелями — Лафаргом и В. Либкнехтом, слушал в парламентах и на собраниях речи Гэда и Бебеля, работал в крупнейших библиотеках, посещал собрания рабочих в городских предместьях, знакомился с их жизнью и бытом.

Возвращаясь в Россию, Ленин с большим для себя риском, в чемодане с двойным дном, привез партию нелегальной марксистской литературы.

По возвращении Ленина из-за границы центральная группа, идя навстречу быстро разраставшемуся рабочему движению, еще более активизировала свою деятельность. Объединив разрозненные социал-демократические кружки и группы Петербурга, она осенью 1895 г. создала единую и стройную организацию, позднее принявшую название “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”, и встала во главе его. “Союз борьбы” имел литературный и организационный центр в лице Ленина, Кржижановского, Старкова, позднее пополненный Мартовым и Ванеевым; центральная группа руководила районными группами “Союза”, которые в свою очередь через рабочих организаторов направляли работу кружков на заводах и фабриках, предоставляли для них пропагандистов и т. д.

Организация “Союза борьбы” помогла петербургским социал-демократам выйти на широкую арену массовой агитации. Главной задачей рабочих кружков стала подготовка сознательных агитаторов. Массовая агитация путем издания “Союзом” листков, распространения брошюр и формулирования требований рабочих различных мастерских, фабрик и заводов с каждым днем приобретала все больший размах. Вокруг “Союза” стали образовываться рабочие кассы взаимопомощи на случай стачек. В результате всей этой деятельности “Союз борьбы” превратился в действительно влиятельную организацию.

Соединение социализма с рабочим движением

Осенью 1895 г. начался подъем стачечного движения в Петербурге, послуживший

началом полосы подготовки народной революции. В ноябре происходило сильное брожение среди ткачей суконной фабрики Торнтона. Причиной его были снижение расценок и безобразная система штрафов. “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”, у которого и до этого были связи с фабрикой, с помощью рабочих собрал сведения о положения на фабрике и выступил с листовкой “Чего требуют ткачи”, под влиянием которой забастовало 500 ткачей. Через несколько дней “Союз” издал еще одну листовку ко всем рабочим фабрики Торнтона с призывом поддержать ткачей. Стойкость и боевой дух, проявленные торнтоновскими рабочими во время стачки, заставили хозяина пойти на уступки.

Почти одновременно разразилась весьма бурная забастовка папиросниц фабрики Лаферм, по поводу которой “Союз” снова выступил со специальным листком. В декабре произошли новые забастовки и волнения — на Путиловском заводе, на фабрике Кенига и др. На стачки “Союз” немедленно откликался выпуском листовок, в которых говорилось о произволе предпринимателей, нищенской жизни и полном бесправии рабочих и формулировались их требования к хозяевам и правительству.

Организованная “Союзом борьбы” массовая агитация вызвала среди рабочих готовность поддержать стачками требования к предпринимателям. Появление листовок на фабриках служило как бы объявлением войны хозяевам, которые нередко, не дожидаясь ее, предпочитали идти на уступки.

Ставя перед рабочим движением широкие политические задачи и стремясь к организации рабочего движения в масштабе всей страны, “Союз борьбы” наряду с выпуском листков приступил к подготовке печатного органа—газеты “Рабочее дело”. В передовой статье, написанной Лениным для первого номера газеты, обрисовывалась историческая роль русского рабочего класса и прежде всего выдвигалась задача завоевания политической свободы. Рабочие призывались к борьбе с фабрикантами за человеческие условия жизни, к борьбе с произволом и всевластием правительства. Однако подготовленный номер “Рабочего дела” был захвачен полицией и не вышел.

Встревоженные подъемом стачечного движения, царские власти решили принять “меры”. В ночь на 9 декабря были арестованы многие участники “Союза борьбы”, в том числе руководящие его деятели Ленин, Кржижановский, Старков, Ванеев и др. Но это не остановило развертывавшегося движения. Уже в выпущенном через неделю листке говорилось, что “Союз борьбы за освобождение рабочего класса” “остается невредимым и будет продолжать свое дело. Полиция ошиблась в адресе. Ничто не может прекратить стачек и борьбы, пока рабочий класс не освободится вполне от гнета капиталистов”. “Союз борьбы” продолжал пополняться новыми силами. Через две-три недели снова закипела работа в кружках и возобновилась агитация с помощью листовок и брошюр.

Хотя в начале января 1896 г. были произведены новые аресты, листки продолжали регулярно появляться на фабриках и заводах; их получали по почте фабричные инспекторы и даже жандармское управление и градоначальник. Рабочие не переставали говорить о листках. Под влиянием этой агитации произошли новые стачки и волнения на фабрике Лебедева, в Новом адмиралтействе, на Сампсониевской мануфактуре, в мастерских Варшавской железной дороги, на бумагопрядильне Воронина, на Сестрорецком и Балтийском заводах. Особенно сильное действие произвел первомайский листок “Союза борьбы” 1896 г., выпущенный в количестве свыше 2 тыс. экземпляров. Вызванный им подъем боевого духа среди рабочих подготовил почву для грандиозной стачки текстильщиков Петербурга.

Небывалый успех агитации на экономической почве и теоретическая неподготовленность части социал-демократов интеллигентов породили одностороннее увлечение экономической борьбой и забвение политики. Постепенно это увлечение переросло в целое направление, получившее название “экономизма”. Вспоминая об этом времени, Н. К. Крупская писала: “Экономизм носился в воздухе: успех, который имела агитация среди рабочих на экономические темы, кружил голову. Противостоять экономизму могли лишь те, у кого была более или менее серьезная революционная подготовка, кто отчетливо представлял себе задачи развития рабочего движения”. “Экономизм” в Петербурге в то время был представлен группой “молодых” социал-демократов ид числа студентов-технологов, группой Тахтарева, состоявшей из студентов-медиков, и некоторыми другими социал-демократами.

Однако в период деятельности в Петербурге группы “стариков” “экономизм” не выходил из зародышевого состояния, проявляясь главным образом в спорах в местных кружках, в обвинениях “стариков” в централизме, “диктатуре” и т. п. Поэтому идейное единство социал-демократии не нарушалось. Ее главное внимание было направлено на борьбу с народничеством и развитие практической партийной работы. Только с арестом “стариков” и постепенным возобладанием в петербургском “Союзе борьбы” молодых социал-демократов “экономизм” стал приобретать силу, пока, наконец, с середины 1898 г. не сделался на время господствующим течением.

Историческое значение “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” очень велико. Он дал пример социал-демократической деятельности: наряду с пропагандой научного социализма “Союз” развернул широкую агитацию среди рабочих, принимая участие во всех проявлениях борьбы рабочего класса, во всех столкновениях рабочих с капиталистами из-за рабочего дня, заработной платы, условий труда и т. п., помогал ни точнее формулировать свои требования к хозяевам. Развивая классовое сознание пролетариата, он связал борьбу за социализм с пропагандой в массах демократических лозунгов и требований. Зная, что всякая классовая борьба есть борьба политическая, деятели “Союза” стремились использовать каждое проявление полицейского гнета и насилия для политической агитации против самодержавия.

Таким образом, русская социал-демократия, представленная вначале группой “Освобождение труда” и немногими группами внутри России, к середине 90-х годов, завладев умами лучшей части революционной молодежи, сделалась составной частью массового движения рабочего класса. Так начало осуществляться соединение великих социальных и политических идеалов с классовой борьбой пролетариата, соединение научного социализма с рабочим движением. Преобразовательные стремления русских революционных марксистов отныне стали опираться на твердую почву экономическую и политическую борьбу пролетариата. Это сразу придало им громадную политическую силу.

Петербургский “Союз борьбы за освобождение рабочего класса” был первым зачатком революционной марксистской партии, опиравшейся на рабочее движение и руководившей классовой борьбой пролетариата против капитала и абсолютизма. Создание “Союза борьбы” знаменовало собой начало нового периода в истории освободительного движения в России, когда русская социал-демократия встала во главе рабочего движения.

Петербургская“промышленная воина”

Глубина народного движения, начавшегося в России с подъемом стачечной борьбы фабрично-заводских рабочих в середине 90-х годов, особенно ярко проявилась в майско-июньской стачке текстильщиков Петербурга в 1896 г., названной В. И. Лениным “знаменитой промышленной войной”. Продолжением этой забастовки явилась январская стачка 1897 г. Именно с этих пор рабочее движение неизменно выступает как самый могучий фактор русской революции.

Ближайшим поводом к исторической стачке 1896 г. послужил отказ петербургских фабрикантов выдать рабочим обычную заработную плату за дни “коронационных торжеств”, которые они вынуждены были “прогулять” (свои верноподданнические чувства фабриканты хотели выразить за счет кармана рабочих!). В ответ на это 27 мая дружно забастовали рабочие Российской (Калинкинской) и Екатерингофской мануфактур. 28 мая стали бумаголрядильня Кенига и Митрофаньевская мануфактура. В последующие три-четыре дня забастовка распространилась на другие петербургские мануфактуры. В стачке приняло участие свыше 30 тыс. текстильщиков.

Главным требованием петербургских стачечников была не столько оплата за коронационные дни, сколько сокращение рабочего дня. Общие требования всех рабочих получили окончательное оформление на тайном собрании представителей рабочих бастующих фабрик, состоявшемся в конце мая в Екатерин-гофском парке. Они были тотчас же изданы “Союзом борьбы” в виде листка под названием: “Чего требуют рабочие петербургских бумагопрядилен”. В листке говорилось:

“Мы хотим, чтобы рабочий день у нас везде продолжался от 7 час. утра до 7 час. вечера, вместо теперешних 6 час. утра до 8 час. вечера.

Чтобы обеденное время длилось полтора часа и, таким образом, рабочий день продолжался до 10 1/2 ч. вместо 13.

Чтобы расценки везде были повышены...

Чтобы шабашили по субботам везде одновременно в 2 часа...

Чтобы было сполна заплачено за коронационные дни”.

Рабочие отстаивали выдвинутые ими требования, по признанию самих властей, с редкой выдержкой, “стойкостью, дисциплиной и благопристойностью”. Это, разумеется, не было случайностью. Под влиянием непрерывной социал-демократической агитации классовое сознание рабочих сильно выросло. На фабриках создалась атмосфера, насыщенная духом недовольства и борьбы.

Одновременно начались волнения среди металлистов Невского, Путиловского и других заводов. Поднялся на ноги весь рабочий Петербург. Собрания на фабриках и за городом происходили непрерывно. “Союз борьбы” развернул энергичную деятельность, выпуская листок за листком о положении на отдельных фабриках, обращения ко всем рабочим 'Петербурга. Всего за время стачки “Союзом” было издано 13 прокламаций. Социал-демократическая агитация приобрела небывалые размеры.

Правительство встревожилось не на шутку. Начались повальные обыски, аресты и высылки “на родину”.

Вместе с тем кое-какие требования рабочих фабриканты удовлетворили, другие правительство обещало рассмотреть впоследствии. Угрозами и подачками упорство стачечников было сломлено. Одна фабрика за другой стали возобновлять работу. 18 июня стачка прекратилась.

Петербургская стачка заставила заговорить о себе. Правительство вынуждено было сообщить о ней в специальном извещении, которое перепечатали все газеты. Весть о стачке облетела всю Россию и встретила сочувственный отклик у рабочих за рубежом.

Стачка стоила петербургскому пролетариату огромных жертв. Одних арестованных было свыше 1000 человек. Однако рабочие и не думали отступаться от своего главного требования сокращения рабочего дня. Поскольку правительство не намеревалось выполнять свои туманные обещания на этот счет, зимой на фабриках Петербурга снова началось еще более сильное брожение. “Союз борьбы” в листках напоминал о необходимости борьбы за сокращение рабочего дня.

2 января 1897 г. снова забастовали рабочие Петровской и Спасской мануфактур (Максвеля). Правительство, не забывшее стачку 1896 г., переполошилось. По фабрикам было разослано объявление о подготовке законопроекта об урегулировании рабочего дня. Фабрикантам было разрешено, не дожидаясь издания закона, приступить к сокращению рабочего дня. Тем временем стачка разрасталась. Забастовавшие рабочие предъявляли майские требования. К стачке на этот раз присоединились Александровский, Невский и частично Путиловский заводы. Всего бастовало до 20 тыс. человек. Однако уже через неделю путем репрессий и новых обещаний сократить к весне рабочий день правительству удалось сломить сопротивление рабочих и подавить январскую стачку.

Громадное историческое значение майской стачки текстильщиков Петербурга, продолжением которой явилась январская стачка, было оценено В. И. Лениным в следующих словах: “1896-ой год: петербургская стачка нескольких десятков тысяч рабочих. Массовое движение с началом уличной агитации, при участии уже целой социал-демократической организации. Как ни мала еще... эта почти исключительно студенческая организация, все же ее сознательное и планомерное социал-демократическое вмешательство и руководство делают то, что движение приобретает гигантский размах и значение против морозовской стачки. Правительство опять идет на экономические уступки. Стачечному движению по всей России положено прочное основание”.

Благодаря руководству стачками со стороны “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” разрозненные забастовки на текстильных фабриках Петербурга были слиты в единую мощную общую стачку, борьба за насущные нужды переросла в классовую борьбу, частные требования, предъявленные рабочими отдельных фабрик, были обобщены в едином требовании повсеместного ограничения рабочего дня. Таким образом, экономическая борьба рабочих против тех или иных капиталистов по существу поднялась на ступень политической борьбы, направленной против всего класса капиталистов и стоявшего на страже их интересов самодержавия.

Под напором этого небывалого по силе движения в рабочем классе, проходившего под руководством социал-демократия, правительство вынуждено был поспешно уступить. 2 июня 1897 г. был издан закон о сокращении рабочего дня на фабриках и заводах (при дневной работедо 11 1/2 час., а при ночнойдо 10 часов в сутки) и об установлении праздничного отдыха.

Закон 2 июня 1897 г. свидетельствовал об огромном успехе русского рабочего движения. Поскольку закон имел силу для всей страны, полем борьбы рабочих с фабрикантами за применение нового закона скоро сделалась вся Россия.

Подъем массового рабочего движения

Наряду с Петербургом в середине 90-х годов происходит подъем стачечной борьбы в других промышленных центрах. В апреле 1895 г. из-за снижения расценок вспыхнула бурная стачка 7 тыс. рабочих Большой Ярославской мануфактуры Корзинкина. Вызванные для ее подавления части 2-го гренадерского Фанагорийского полка стреляли по толпе рабочих. 6 человек было убито и 18 ранено. На рапорте командира полка об этой зверской расправе над безоружными рабочими Николай II написал:

“Спасибо молодцам фанагорийцам за стойкое и твердое поведение во время фабричных беспорядков”. Таким образом, новый царь встретил подымавшееся рабочее движение усилением кровавых репрессий. Это больше, чем что-либо другое, свидетельствовало о бессилии правительства. Не случайно Ф. Энгельс всего за два месяца до ярославской стачки, перефразируя Гете, пророчески писал: “И уж если дьявол революции схватил кого-либо за шиворот, так это Николая II".

Петербургские стачки 1896—1897 гг. способствовали пробуждению сознания и поднятию боевого духа рабочего класса всей России. Непосредственным отголоском их явились стачки в Москве летом 1896 г. в мастерских Курской и Смоленской железных дорог, волнения на заводе Гужона, на Измайловской и Прохоровской мануфактурах и т. д. Московский “Рабочий

союз” организовал большую сходку рабочих и выпустил листовку, призывая поддержать рабочих Петербурга.

В декабре 1897 г. вспыхнула общая стачка на текстильных фабриках Иваново-Вознесенска. Стачка выделялась своей организованностью и сплоченностью, что объяснялось участием в ней местной социал-демократической организации “Иваново-Вознесенского рабочего союза”. Всего бастовало до 14 тыс. рабочих. Стачка длилась свыше трех недель.

Но одновременно с этим в ряде забастовок второй половины 90-х годов еще явно сохраняются черты старых “бунтов”. Стачки в январе 1897 г. и в апреле 1899 г. на фабрике Коншина в Серпухове, забастовка в июле 1899 г. на Сормовском заводе, волнения в мае 1898 г. на Александровском заводе в Екатеринославе сопровождались битьем стекол в фабричных зданиях и директорских квартирах, разбрасыванием инструментов, разгромом фабричных лавок и т. и.

Всего во второй половине 90-х годов на фабриках и заводах, подчиненных фабричной инспекции, было следующее количество стачек:

В среднем ежегодно происходило 147 стачек с участием свыше 44 тыс. бастующих. В самом конце века наряду с текстильщиками большую роль в стачках начинают играть металлисты. 62% всех стачек в эти пять лет были коллективными, что говорит о росте организованности и солидарности в рядах рабочего класса. Однако в большинстве случаев стачки оканчивались не в пользу рабочих. Стачки были не столько выигранными сражениями, сколько необходимой школой борьбы.

Стачки второй половины 90-х годов знаменовали собой наступление нового этапа рабочего движенияэтапа массовой организованной борьбы. Хотя стихийный элемент еще не был изжит, но он уже имел меньшее значение. Ведя в эти годы в основном экономическую борьбу, в ряде случаев наступательную, рабочий класс одновременно получает и уроки политического воспитания, поскольку всякая стачка в обстановке самодержавного режима неизбежно превращалась в акт политической борьбы, закалявшей, сплачивавшей и просвещавшей рабочий класс.

Так со времени стачек петербургских текстильщиков началась полоса непрерывного массового рабочего движения, тесно связанного с социал-демократическим движением. Поднятие рабочего движения на новую ступень явилось исторической заслугой молодой русской социал-демократии.

Первый съезд РСДРП

Период с конца 1894 до начала 1898 г., отмеченный интенсивной деятельностью ленинского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”, был знаменательным для социал-демократического и рабочего движения не только в столице России Петербурге, но и во всей стране. В. И. Ленин следующим образом характеризовал этот период: “С быстротой эпидемии распространяется повальное увлечение интеллигенции борьбой с народничеством и хождением к рабочим, повальное увлечение рабочих стачками. Движение делает громадные успехи... Борьба заставляла учиться, читать нелегальные произведения всяких направлений, заниматься усиленно вопросами легального народничества. Воспитанные на этой борьбе социал-демократы шли в рабочее движение, „ни на минуту" не забывая ни о теории марксизма, озарившей их ярким светом, Ни о задаче низвержения самодержавия. Образование партии весной 1898 года было самым рельефным и в то же время последним делом социал-демократов этой полосы” '.

В это время социал-демократические организации и кружки возникают почти во всех более или менее крупных городах и промышленных местностях центральной России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Закавказья и Сибири. Тяга к объединению и сплочению среди социал-демократических деятелей и передовых рабочих приводит к появлению “Союзов борьбы за освобождение рабочего класса” и “Рабочих союзов” в Москве, Иваново-Вознесенске, Киеве, Екатеринославе и Западном крае.

“Союзы борьбы” и социал-демократические группы повсюду переходят от пропаганды в узких кружках к широкой экономической и политической агитации в массах рабочих.

Уже в 1895 г. в Москве социал-демократические рабочие кружки объединились в “Рабочий союз”, который, как и петербургский “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”, стал переходить от пропаганды к агитации на почве повседневных нужд рабочих. На первой нелегальной маевке, проведенной в том же году, присутствовало до 300 человек. Московский “Рабочий союз” наладил систематический выпуск листков и популярных брошюр для рабочих, руководил стачками.

В следующем году “Союз” сумел собрать под приветственным адресом, посланным парижским рабочим по случаю 25-летия Парижской Коммуны, подписи 605 рабочих, занятых на 28 крупных фабриках и заводах Москвы. Союз поддерживал регулярную связь с петербургским “Союзом борьбы за освобождение рабочего класса” и с группой “Освобождение труда”. Его влияние распространялось на многие подмосковные промышленные местности. Последовавшие вскоре аресты сильно ослабили “Рабочий союз”, но он все же продолжал свою деятельность. Стремясь поддержать в 1896 г. стачку текстильщиков в Петербурге, “Рабочий союз” проводил интенсивную подготовку всеобщей стачки рабочих фабрик и заводов Москвы. Властям и капиталистам путем некоторых уступок рабочим и репрессий по отношению к “вожакам” стачку удалось предотвратить. В начале 1898 г. “Рабочий союз” принял наименование московского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”.

Одновременно с московским “Рабочим союзом” возник “Иваново-Вознесенский рабочий союз”, наиболее деятельные и энергичные участники которого (Ф. А. Афанасьев, Н. И. Махов, М. А. Багаев) выступали как вожаки и агитаторы во время крупных стачек текстильщиков Иваново-Вознесенского района. Видную роль в “Союзе” играли интеллигенты социал-демократы С. П. Шестернин, О. А. Варенцова. Союз содействовал образованию социал-демократических групп в Шуе и Кохме, поддерживал связи с московским “Рабочим союзом”.

В ряде других городов Центрально-промышленного района, Поволжья, Урала, Сибири и Юга в Твери, Ярославле, Костроме, Туле, Нижнем Новгороде, Казани, Саратове, Орле, Екатеринбурге, Уфе, Томске, Чите, Ростове-на-Дону и др. продолжали существовать и вновь создавались социал-демократические кружки, не прекращалась социал-демократическая пропаганда, во время стачек и на маевках велась агитация и т. п.

На Украине наиболее сильной социал-демократической организацией была киевская. Под влиянием опыта петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” и стачки текстильщиков 1896 г. социал-демократические кружки и группы Киева также перешли к агитации а массах. Только в 1897 г. на 25 фабриках и заводах было распространено 6,5 тыс. листовок. Доказывая необходимость перехода от пропаганды к широкой агитации, один из деятелей киевской социал-демократической организации, Ю. Д. Мельников, образно говорил: “Лучше поднять массу на один дюйм, чем одного человека на второй этаж”. В этом же году социал-демократические кружки Киева объединились в “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”.

Еще в 1896 г. из киевских социал-демократов, отстаивавших наряду с борьбой за повседневные интересы рабочих необходимость политической борьбы, выделилась самостоятельная группа (Ю. Д. Мельников, Б. Л. Эндельмап, П. Л. Тучапскип, Н. А. Вигдорчик), которая после ареста основного ядра петербургского “Союза борьбы” взяла на себя почин издания общерусского печатного органа “Рабочей газеты”. Она установила связи с социал-демократическими организациями Петербурга, Москвы, Иваново-Вознесенска, Екатерипослава, Харькова, Одессы, Николаева и Вильны.

Вслед за Киевом “Союз борьбы за освобождение рабочего класса” образовался также в Екатеринославе. Видными деятелями его были ученик В. И. Ленина И. В. Бабушкин и участник созданного Лениным марксистского кружка в Самаре И. X. Лалаянц. “Союз борьбы” организовал рабочие социал-демократические кружки на всех крупных заводах города и его окрестностей. Он развернул широкую агитацию в рабочих массах, выпуская листки, организуя стачки. Влияние екатерино-славского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” распространялось на весь промышленный юг Украины.

В конце 90-х годов усиливаются пропаганда марксизма и деятельность социал-демократических кружков в Закавказье. Революционное крыло грузинской социал-демократической организации “Месаме-даси” (“Третья группа”) в составе А. Г. Цулукидзе, В. 3. Кецховели, И. В. Сталина, М. Г. Бочоридзе и др. начинает играть роль центральной группы. Не ограничиваясь объединением социал-демократических кружков Тифлиса, группа устанавливает связи и помогает налаживать работу в Батуме и Баку. По примеру петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” здесь также осуществляется переход от кружковой пропаганды к тактике массовой агитации на маевках и во время стачек.

Социал-демократические организации в Польше и Литве, пустившие глубокие корни в рабочем движении, в лице своих лучших интернационалистских элементов выступали за прочный союз с русским революционным движением. Значительные

размеры приобретает социал-демократическое движение в Латвии и Эстонии.

Социал-демократические кружки и “кассы борьбы”, объединявшие еврейский ремесленный пролетариат в Западном крае, в 1897 г. образовали единую организацию“Всеобщий еврейский рабочий союз в России и Польше” (“Бунд”).

Таким образом, к концу XIX в. почти вся Россия покрылась сетью социал-демократических организаций, кружков и групп. Но они не были сплочены в единую организацию, не были объединены в партию. Начало созданию партии было положено созывом первого съезда РСДРП.

Сразу же после создания петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” В. И. Ленин поставил задачу подготовки созыва первого съезда РСДРП. В ночь на 9 декабря 1895 г. Ленин был арестован. В тюрьме он составил “Проект программы” будущей партии. Летом 1896 г. Ленин пишет “Объяснение программы”. Тогда же по его поручению Н. К. Крупская совершила поездку на юг для встречи с киевскими социал-демократами по вопросам подготовки съезда. Однако ссылка Ленина и других революционных социал-демократов в Сибирь и постепенное усиление в “Союзе борьбы” влияния “экономистов” исключили возможность продолжения этой работы. Инициативу созыва съезда взяла на себя хорошо законспирированная киевская социал-демократическая группа “Рабочей газеты”. Ее участники осуществили объезд крупнейших социал-демократических организаций с целью приглашения их на съезд. Группа разработала порядок дня съезда.

Первый съезд собрался в марте 1898 г. в Минске. На нем присутствовало всего девять делегатов от петербургского, московского, киевского и екатеринославского “Союзов борьбы за освобождение рабочего класса”, группы “Рабочей газеты” и “Бунда”.

Съезд принял решение слить все “Союзы борьбы”, кружки и организации русской социал-демократии в единую Российскую социал-демократическую рабочую партию. Слово “российская” в названии партии означало, что она объединяет в своих рядах не только русских пролетариев, но и пролетариев всех национальностей России, что партия строится на принципах интернационализма. Одновременно съезд высказался за признание за каждой нацией нрава на самоопределение.

Съезд сформулировал некоторые основные положения организационного построения партии: высшим органом партии был признан съезд, а исполнительным органом Центральный комитет; местные организации партии стали называться комитетами; наряду с признанием принципа централизма съезд высказался за автономию местных комитетов, при этом особо была оговорена автономия “Бунда”.

В избранный на съезде Центральный комитет вошли С. И. Радченко (делегат петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”), Б. Л Эйдельман (представитель группы “Рабочей газеты”) и А. И. Кремер (делегат “Бунда”). Официальным органом партии была признана “Рабочая газета”.

В выпущенном от имени съезда Манифесте определялись ближайшие и конечные цели РСДРП, указывалось, что социал-демократия продолжает социалистические и демократические традиции всего предшествовавшего революционного движения в России. В Манифесте подчеркивалось, что русскому пролетариату прежде всего необходима политическая свобода. Однако завоевание политической свободы есть лишь первый шаг к осуществлению исторической миссии пролетариата, которая состоит в создании такого общественного строя, в котором не будет эксплуатации человека человеком. Перед пролетариатом ставилась задача борьбы за полную победу социализма. При этом в Манифесте совсем не говорилось о том, что главным средством достижения пролетариатом социалистических целей является завоевание им политической власти (диктатуры пролетариата). Этот недостаток Манифеста был исправлен В. И. Лениным в комментариях к нему, в которых Ленин не только подчеркивал необходимость завоевания пролетариатом политической власти, но и развил идею союза пролетариата и крестьянства, идею гегемонии пролетариата по отношению к крестьянству.

Опубликование Манифеста и решений I съезда, провозглашавших общие идейные и организационные принципы российской социал-демократии, явилось крупным шагом в ее развитии.

Однако I съезду не удалось до конца выполнить свою задачу: не были выработаны программа и устав партии; и после съезда не было руководства из одного центра, и поэтому не могло быть единой линии в работе местных организации. К тому же избранный на съезде Центральный комитет вскоре был арестован. “Рабочая газета”, признанная официальным органом партии, перестала выходить.

В период после I съезда партия, как писал В. И. Ленин, превратилась “в бесформенный конгломерат местных партийных организаций (называвшихся комитетами). Единственная связь, объединявшая эти местные комитеты, была идейная, чисто духовная связь”. Эта связь способствовала усилению единства в рядах социал-демократов на местах, породила сознание, что каждый местный комитет есть часть единого целого.

Историческое значение I съезда заключается в том, что он провозгласил создание Российской социал-демократической партии, основал ее. Съезд завершил собой важный период в развитии русской социал-демократии, когда в результате слияния социализма с рабочим движением возникает единое социал-демократическое движение, когда социал-демократия появляется на свет как политическая партия, опирающаяся на рабочее движение.

Таким образом, весь ход общественного развития в 80—90-х годах наглядно свидетельствовал, что многонациональный пролетариат России с невиданной быстротой вырос в громадную политическую силу. Он первый из всех классов русского общества создал собственную политическую партию, выступившую вождем народа в революциях XX в., партию, которая возглавила Великую Октябрьскую социалистическую революцию, открывшую эпоху всеобщего революционного обновления мира эпоху перехода от капитализма к социализму.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

            наверх

Разработка структуры и дизайна сайта Евдокимов Евгений
Если Вы хотите оставить свой след в сети Интернет,
я помогу Вам. Разработка и верстка сайта
в самые короткие сроки. Жду Ваших заявок:
e-mail: studio18@mail.ru

 

Hosted by uCoz