РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

Церковь и освобождение крестьян. Подготовка крестьянской реформы проходила в обстановке острой борьбы. В числе противников реформы находились и некоторые высшие православные иерархи. Казанский епископ Афанасий в речи перед дворянами заявил, что “церковь не находит причин действовать своим влиянием к освобождению крестьян”.

Противники реформы пытались опереться на поддержку московского митрополита Филарета. Он был давно уже не в опале, хотя продолжал безвыездно жить в своей епархии. К его голосу прислушивался Александр II. В то время Филарет был наиболее авторитетным представителем церкви.

Зная о консерватизме Филарета, некоторые помещики обращались к нему с просьбой отговорить царя от реформы. Митрополит отвечал, что это дело вне круга его обязанностей. Подобную же уклончиво-выжидательную позицию занимала православная церковь в целом. Но отдельные ее служители высказывались в пользу реформы. Калужский епископ Григорий в речи перед дворянским собранием заявил, что “улучшить быт крестьян — дело богоугодное”.

Но как ни сторонился Филарет крестьянской реформы, в круговорот событий вовлекся и он. В начале 1861 г. власти обратились к нему с просьбой написать текст манифеста, в котором следовало объявить об отмене крепостного права и разъяснить главные положения реформы. Для переговоров в Москву был отправлен сенатор М. И. Тапильский. Уговаривая Филарета, он, по его признанию, употребил немало льстивых слов, митрополит же ссылался на недостаточное знакомство с “предметом поручения”. Однако во время беседы выяснилось, что секреты петербургских канцелярий митрополиту хорошо известны^.

Согласившись исполнить поручение царя, митрополит действовал очень быстро. Работа была сделана за один день, 4 февраля. На следующий день Филарет послал председателю Редакционных

После событий апреля 1861 г. в Бездне, Кандеевке и других деревнях студенты Казанского университета и Казанской духовной академии организовали панихиду по крестьянам, расстрелянным при подавлении выступления. С речью выступил преподаватель духовной академии А. П. Щапов, историк, публицист. По донесению губернатора, он говорил, что “учение Христа было демократическое, умер он за свободу, как умирают теперь наши братья труженики, что скоро настанет минута освобождения России” Панихиду служили студенты академии священник Яхонтов и иеродиакон Мелетий.

На губернаторском донесении, где говорилось о речи Щапова и об участии в панихиде “двух монахов”, Александр II наложил резолюцию: “Щапова необходимо арестовать, а двух монахов заключить в Соловецкий монастырь”.

Щапов был арестован, а к разбору “дела о панихиде” привлекли^ Филарета. Главным виновником всего этого дела Филарет считал Щапова. Его речь, писал он, “заключала, с одной стороны, неуместный и возмутительный протест против действий правительственного правосудия, а с другой — искажение учения Христова”. Поэтому Щапова митрополит предлагал удалить из академии и подвергнуть “вразумлению и увещанию в монастыре”. Священника Яхонтова, согласно “высочайшему” повелению, Филарет считал необходимым сослать в Соловецкий монастырь. Мелетия же он предлагал поместить в один из ближайших монастырей.

Яхонтов пробыл на Соловках до 1863 г. Щапов же, вопреки пожеланию Филарета, не был заключен в монастырь. Ему зачли в наказание многомесячный арест во время следствия и уволили из академии.

Падение крепостного права изменило весь уклад русской жизни. Филарет опасался, как бы реформы не коснулись и церкви. Он писал, что ее внутреннее устройство “особенно нужно охранить от потрясения, когда многое потрясено”. До конца своих дней сохранял он настороженное отношение к преобразованиям в церкви. А то благое дело, ради которого он когда-то принял опалу, было осуществлено уже после его смерти. В 1876 г. была издана Библия на русском языке.

Филарет был личностью выдающейся, хотя и противоречивой. Его деятельность не поддается однозначной оценке. С одной стороны, он всегда стремился охранить церковь от вмешательства светских властей. Принимал участие в крестьянской реформе. Но с другой стороны, был маловосприимчив ко всему новому — особенно в последние годы жизни. Но среди высшего духовенства московский митрополит занимал, пожалуй, даже не самые консервативные позиции. Не один Филарет, а почти вся иерархия противилась преобразованиям. И потому реформы 60-х гг. лишь в небольшой степени коснулись православной церкви.

Обер-прокурор К. П. Победоносцев. В 1880 г. на пост обер-прокурора Синода назначен Константин Петрович Победоносцев (1827—1907). Он стал наиболее известным идеологом самодержавия. Церковь и государство в России, утверждал Победоносцев, должны находиться в неразрывной связи. Распадение ее гибельно и для церкви, и для государства. “Безверное государство,— поучал Победоносцев,— есть не что иное, как утопия, невозможная к осуществлению, ибо безверие есть прямое отрицание государства”.

Всероссийской известностью и всеобщим почитанием пользовался старец Амвросий из Оптиной пустыни (в миру Александр Михайлович Гренков, 1812—1891). Родился он в Тамбовской губернии в семье пономаря и в 17 лет ушел в монастырь. Несколько раз в жизни он тяжело болел, бывал при смерти и всегда имел слабое здоровье. К 40 годам он еле ходил, не выносил холода и сквозняков, очень мало ел. И тем не менее ежедневно принимал толпы стекавшихся к нему людей и отвечал на десятки писем.

Беседа со старцем длилась обычно 10—15 минут. Тонкий психолог, он читал в душе своего собеседника как в открытой книге. Легким намеком он указывал ему на его слабость, заставляя серьезно о ней подумать. На встречи со старцем ехали простые крестьяне и горожане, купцы и военные, аристократы и интеллигенты. После беседы с ним Лев Толстой сказал: “Этот старец Амвросий совсем святой человек, поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога”. Беседовал со старцем и Ф. М. Достоевский. Многие его черты он запечатлел в образе старца Зосимы в романе “Братья Карамазовы”.

Несмотря на постоянные хвори, Амвросий воспринимал мир в светлых тонах. Он считал, что “всякое торжество зла над добром бывает только мнимое, временное”. Однако он предостерегал от обольщений насчет того, что по мере общественного прогресса совершенствуется и человек, как полагали многие мыслители в XIX в. “Прогресс или улучшение есть только во внешних человеческих делах, в удобствах жизни”,—писал он. В нравственном же совершенствовании каждый человек должен сам, самостоятельно пройти свой путь, сверяя его с заповедями добра.

Русская православная церковь, жившая во многом представлениями прошлых веков, зависимая от государства, в конце XIX в. начинает терять контроль над состоянием общества. Патриархальная набожность крестьянина у некоторых рабочих сменялась равнодушием к религии и даже атеизмом. В деревне отход от церкви происходил медленнее и незаметнее. Но рабочие были тогда тесно связаны с деревней, их настроения передавались и части крестьян. К тому же церковь занимала пассивную позицию в аграрном вопросе, особенно обострившемся к концу века. Поэтому влияние церкви слабело и в деревне. Со снижением же авторитета церкви общество теряло важный стабилизирующий фактор.