|
ТАЙНА БОЛЬШОГО В МАЛОМ (МАКРОКОСМ И
МИКРОКОСМ)
Представление о неразрывном единстве Макро-
и Микрокосма -- Вселенной и Человека --
сформировалось на самых ранних этапах
развития дофилософского и философского
мировоззрения, будучи достоянием как
западной, так и предшествовавшей ей
восточной философии. Данная идея вошла в
плоть и кровь отечественной духовной жизни,
проникнув туда через донаучный взгляд на
Мир. Поэтому с точки зрения многих
представителей русского космизма, во
взаимодействии Макро- и Микрокосма примат
принадлежит последнему. Кроме того, П.А.
Флоренский считал, что ничто не мешает
объявить в обратном порядке: Человека --
Макрокосмом, а Природу -- Микрокосмом. И вот
почему: раз и он и она бесконечны, то Человек
как часть Природы в соответствии с
математической теорией множеств
равномощен со своим целым. То же относится и
к Природе как части Человека. Следовательно,
Человек и Природа могут быть частями друг
друга, более того, частями самих себя (причем
части равномощны между собой и целым).
Человек -- в Мире, но Человек также сложен,
как и Мир. Мир -- в Человеке, но Мир так же
сложен, как Человек*. Космос -- продолжение
Человека, и, хотя Человек есть сумма Мира,
сокращенный конспект его, -- по такому
конспекту проще и доступнее осуществлять
любые познавательные акты, осмысливая
историю Вселенной и ее законы. Данный
философский вывод имеет важное
методологическое значение для решения
такой актуальной научной проблемы, как
постижение законов, общих для целостного
Мира, сквозь призму человеческого "Я" в
контексте его физических, химических,
биотических, психических и социальных
особенностей. Специфика софийного космизма
Флоренского -- в углубленно-проникновенном
понимании Всеединства как целокупного
единства физического Космоса и его
смыслового содержания, составляющих единый
символ. Онтологическая формула о. Павла:
всякое бытие есть Космос и символ. По
существу, человек как одухотворенно-чувствующее
существо имеет дело только с одной
реальностью -- Символом, через который
проявляется и софийный Космос, и Целокупное
Бытие. Такой подход позволяет Флоренскому
строить и разворачивать перед читателем
совершенно невероятный мир, во всяком
случае не вмещающийся в обыденное сознание.
Согласно Флоренскому, любая мнимость и
иллюзорность так же реальна, как реален
физическо-чувственный мир. Мир мнимостей
имеет свою нишу в объективной Вселенной,
откуда он может непосредственно
воздействовать на человека. Такова
геоцентрическая система с центром -- Землей,
покоящейся в пространстве. Данная
теоретическая схема во всех подробностях
воссоздана в знаменитом трактате "Мнимости
в геометрии" (1922), за который автор
пострадал жесточайшим образом. В другом не
менее знаменитом трактате "Обратная
перспектива", написанном ранее, но
изданном только спустя сорок пять лет после
смерти автора, обосновывается концепция
воздействия на человека смыслосодержащего
начала, заложенного во Вселенной. В
наибольшей степени силой такого
воздействия обладают русские иконы.
Космизм Флоренского -- это и глубокие
теоретические обобщения, и интимно-прочувствованные
выводы. В своем "Завещании", обращаясь
прежде всего к детям, он написал: "...Почаще
смотрите на звезды. Когда будет на душе
плохо, смотрите на звезды или на лазурь днем.
Когда грустно, когда вас обидят, когда что
не будет удаваться, когда прийдет на вас
душевная буря -- выйдите на воздух и
останьтесь наедине с небом. Тогда душа
успокоится"*. С этими словами-напутствиями
перекликается четверостишие
замечательного современного философа и
поэта-космиста Арсения Чанышева,
написанное чеканным классическим слогом:
Чаще на небо гляди темной безоблачной ночью!
Звездною пылью тогда густо покрыт небосвод.
В каждой пылинке громадный мир заключен.
Бесконечность Стала наглядной... Как жалок
день, что прошел в суете! С.Н. Булгаков вслед
за другими представителями отечественной
философии и в соответствии с общей
направленностью русского космизма также на
передний план выдвигал человека во всех
проявлениях его жизнедеятельности, включая
речь, слово, имя. По Булгакову,
словотворчество есть чисто космический
процесс, ибо слова по природе и сущности
своей содержат в себе энергию Мира:
реальное светило -- Солнце составляет
истинную душу слова "солнце", в прямом
смысле присутствуя в нем своей идеальной
энергией. "Когда человек говорит, то
слово принадлежит ему как Микрокосму и как
человеку, интегральной части этого мира.
Через Микрокосм говорит Космос... Слово так,
как оно существует, есть удивительное
соединение космического слова самих вещей
и человеческого о них слова, притом так, что
то и другое соединены в нераздельное
сращение"*. Космический характер носит и
сам акт наименования. Булгаков поясняет это
на примере естественно-математических наук.
Химические названия и алгебраические
обозначения не явились неизвестно откуда, а
порождены актом наименования: в них
алгебраизируется и химизируется Космос,
потому-то возникает алгебра и химия, а не
наоборот. Идею о примате Микрокосма над
Макрокосмом отстаивал и Л.П. Карсавин, он
постоянно подчеркивал невозможность
изолированного постижения Макрокосма без
одновременного познания Микрокосма --
другой неотъемлемой части онтологического
Всеединства. И наоборот. Особое значение
для современной философской антропологии
представляют выводы Карсавина о проявлении
софийно понимаемого всеединства во
всевременности Природы и Человека.
Наиболее ценными и перспективными в плане
современного космологического осмысления
объективных законов и включения в арсенал
позитивного знания являются выводы
Карсавина о соотношении времени и вечности,
согласно которым в космически
обусловленном социуме временная
последовательность "прошлое -- настоящее
-- будущее" -- всего лишь частный случай
целостной всеобщности -- вечности. Подобным
подходом к пониманию пространственности и
временности насыщена вся космистская
онтология Карсавина, включая его концепцию
"симфонической личности", постигающей
"свое собственное единство во
всеединстве"*. Социальное бытие людей
обычно выступает как Хаос, превращающийся в
Космос. Однако эволюционизирующий базис
социального бытия может привести и к
обратному процессу: социальный Космос
распадается, вновь становясь Хаосом, -- и
всемирная история дает тому немало
примеров. Подытоживая свое
антропокосмическое учение, Карсавин
особенно подчеркивал невозможность
изолированного постижения Макрокосма без
одновременного познания Микрокосма --
другой неотъемлемой части объективного
Всеединства -- и наоборот: "Мир становится
мною, поскольку я становлюсь им... Мы одна из
индивидуализаций Земли, Солнца и его
системы, ...всего мира, который называется
человеком (Адамом Каббалы, Пурушею,
Парджапати индусов и т.д.)"**. Последняя
фраза особенно знаменательна: русская
космистская мысль в середине ХХ века
вернулась к своим истокам -- народному
космизму в духе Голубиной книги и
древнеарийских представлений о Вселенском
человеке, неотделимом от самой Вселенной и
непрерывно реализующемся в мириадах
конкретных личностей. Философам вторили
поэты-космисты. В проникновенном
космическом сонете Вячеслав Иванов
развивает мысль, общую для всего мирового
космизма: Разверзнет Ночь горящий
Макрокосм, -- И явственны небес иерархии. Чу,
Дух поет, и хоровод стихии Ведут, сплетясь
змеями звездных косм. И Микрокосм в ночи
глухой нам внятен: Мы слышим гул кружащих в
нас стихий, -- И лицезрим свой сонм иерархий
От близких солнц до тусклооких пятен. Есть
Млечный Путь в душе и в небесах, Есть
множество в обеих сих вселенных. Один
глагол двух книг запечатленных. И вес один
на двойственных весах. Есть некий Он в огнях
глубин явленных; Есть некий Я в глубинных
чудесах. Эту тему продолжает Андрей Белый:
"Появление макрокосма в развеянном
микрокосмическом мире есть знак; ...
макрокосм, к нам спустившийся, не обычная
эмпирия, он есть эмпирей, или страна
существа, обитающего под коростом
понятийной мысли, где нет ни материи, ни
мысли, ни мира в ветшающем смысле...
Макрокосм проступает во всем;
передвигаются всюду пороги сознания к
истокам познаний, где древним хаосом
запевают в нас "физики": Анаксимандр,
Гераклит..."* Древний как сама философия
вопрос: что первично -- Микрокосм или
Макрокосм? -- неизбежно обнаруживает
каверзную подоплеку: не получается ли в
таком случае, что сначала возник Человек, а
только затем, вслед за ним Мир? Ничуть!
Проблема вовсе не является столь
утрированной. Говоря о единстве Макро- и
Микрокосма, мы имеем в виду, что одна из этих
сторон выступает в качестве ведущей именно
в рамках данного единства, а не за пределами
его существования. Предположить, что одна
из сторон существовала раньше, до их
единства, -- значит, отбрасывать и единство
как таковое. Отсюда вытекает, что именно
единство (Единое, как учили классики)
первично по отношению к любым составляющим
его элементам, а вовсе не какая-то отдельная
его сторона. Далее из сказанного следует:
Человеческо-разумное (а не человеческие
существа, населившие планету Земля на
конкретном этапе ее эволюции) существовало
во Вселенной всегда, на всех стадиях ее
развития и в различных областях
бесконечного Космоса. Оно в достаточной
полноте и с наибольшей отчетливостью
заключает в себе фундаментальные
закономерности самой Вселенной, что
позволяет правильно познавать ее законы, в
том числе и путем самопознания. Даже если
гипотетически допустить, что человечество
со временем погибнет (например, в
результате космической катастрофы или
самоуничтожения в пучине термоядерной
войны), то вселенская очеловеченность,
оразумленность и одухотворенность Космоса
при этом сохранится. В общем виде сказанное
сопряжено с идеями панпсихизма, как их
понимали Циолковский и Вернадский, а также
с содержанием антропного космологического
принципа, -- но только не в его упрощенно-экстремистских
формулировках, из которых неизбежно
вытекает и примитизированная
интерпретация самой проблемы. Согласно
антропному принципу, Вселенная полностью
сопряжена с существованием человека. Она и
эволюционировала в направлении появления
человека, и устроена так, чтобы максимально
удовлетворять его потребности. Некоторые
ученые идут еще дальше и ставят Вселенную в
зависимость не только от человечества
вообще, но и от отдельного индивида,
преимущественно наблюдателя-теоретика. Вот
типичные философско-естественно-научные
рассуждения известного американского
физика Джона Уилера: "Порождая на
некотором ограниченном этапе своего
существования наблюдателей-участников, не
приобретает ли, в свою очередь, Вселенная
посредством их наблюдений ту осязаемость,
которую мы называем реальностью? Не есть ли
это механизм существования?.. Не порождают
ли каким-то образом миллиарды наблюдений,
как попало собранных вместе, гигантскую
Вселенную со всеми ее величественными
закономерностями?.. <...> Изучающего
современную физику или химию не должно
беспокоить, если окажется, что сущность
всего, чем он занимается, происходит в
конечном счете из хаоса бесчисленных
элементарных актов наблюдателей-участников"*.
Как видим, Уилер ставит существование
Вселенной и всего материального мира в
зависимость от того, наблюдаются они или
нет и каким именно способом наблюдаются.
Одним словом: есть наблюдатель -- есть и
Вселенная, нет наблюдателя -- ничего нет
вообще. Ошибка, совершаемая Уилером, вовсе
не его личное заблуждение как ученого.
Американский физик, помимо антропного
принципа, во многом исходит из концепции,
утвердившейся достаточно широко и прочно,
согласно которой описание законов природы
ведется с точки зрения систем координат,
приведенных к условно неподвижной или
условно перемещающейся системам. Покоится
такая система с размещенным в ней
наблюдателем -- одна картина (пространственная
протяженность, временная длительность,
масса и т. п.); перемещается -- совсем другая
картина. А если к двум обычно используемым в
физике системам прибавить еще десяток, или
сотню, или тысячу -- то получится столько
систем, сколько и разных картин. Собственно,
так оно в современной науке и есть. Своего
рода "координатный идеализм"!
Антропный принцип оказался очень удобным
для субъективистски настроенных
космологов, так как снимал какие бы то ни
было запреты и ограничения для
теоретических спекуляций и разгула
воображения. Проще говоря, стало возможным
оправдать все, что взбредет в голову. Ну, вот
хотя бы как, оказывается, можно
аргументировать тезис о расширении
Вселенной: "...Почему мы должны находиться
в фазе расширения, а не фазе сжатия? Ответ на
этот вопрос дает слабый антропный принцип:
условия в фазе сжатия непригодны для
существования таких разумных существ,
которые могли бы спросить, почему
беспорядок растет в том же направлении во
времени, в котором расширяется Вселенная"*.
Здесь ключевым словом -- хотел бы того автор
или нет -- оказывается невинная на первый
взгляд фраза о существах, "которые могли
бы спросить". В итоге получается
следующее: раз есть существа, "которые
могут спросить" -- значит, есть и
Вселенная, которая расширяется. Если бы не
было таких существ, то неизвестно, чего бы
еще тогда и было. Но они-то ведь есть!
Следовательно, Вселенная расширяется.
Вообще-то по такой логике можно доказать
все, что угодно. Достаточно присоединить к
человеку любую "невероять" и добавить,
что это соответствует условиям его
существования. Бытие тем самым зависит от
произвола сознания и игры фантазии. Таким
образом, в осмыслении диалектики Макро- и
Микрокосма можно выделить различные
аспекты. Благодаря теоретическим и
философским достижениям отечественных
ученых-космистов в данной области
наметились многие доселе неведомые пути,
позволяющие конкретизировать традиционные
представления на взаимосвязь и
взаимодействие Человека и Вселенной.
Прежде всего необходимо отметить вклад в
общемировую научную копилку великого
ученого ХХ века В.И. Вернадского (1863--1945).
Совокупность естественных наук раскрывают,
по Вернадскому, неизвестное ранее
существование живого вещества,
участвующего в круговороте всех химических
элементов. Жизнь проявляется в непрерывно
идущих и происходящих в планетном масштабе
закономерных миграциях атомов из биосферы
в живое вещество и обратно. Тем самым на
научную почву ставится вопрос о его
космичности (вселенскости). В данной связи
вводятся и расшифровываются такие понятия-термины,
как "всюдность жизни", "сгущение
жизни", "давление жизни". Под
воздействием энергии живого вещества
формируется биосфера -- планетарная область
распространения жизни, взятой в прошлом,
настоящем и будущем. Жизнь, по Вернадскому,
проявляется в непрерывно идущих, в
происходящих в планетарном масштабе
закономерных миграциях атомов из биосферы
в живое вещество и обратно. Живое вещество
есть совокупность живущих в биосфере
организмов -- живых естественных тел -- и
изучается в планетном масштабе. Миграция
химических элементов, которая отвечает
живому веществу биосферы, является
огромным планетным процессом, вызываемым в
основном космической энергией Солнца,
строящим и определяющим геохимию атмосферы
и закономерность всех происходящих на ней
физико-химических и геологических явлений,
определяющих саму организованность этой
земной оболочки. Биосфера -- явление
космического характера, она служит той
целокупной земной оболочкой, в которую
непрерывно проникают космическая энергия,
космические излучения и лучеиспускание
Солнца, поддерживающие динамическое
равновесие между биосферой и живым
веществом. Под влиянием научной мысли и
человеческого труда биосфера переходит в
новое состояние -- ноосферу (сферу разума).
При этом перестройка биосферы научной
мыслью через организованный человеческий
труд не есть случайное явление, а
естественный природный процесс. Его
закономерности еще предстоит установить в
будущем, однако в общем плане не подлежит
сомнению, что само научное творчество
является реальной энергетической силой.
Вернадский называл научную мысль планетным
явлением, оказывающим прямое влияние на ход
исторического процесса и на идеологические
доминанты, а научную работу он считал
геологическим фактором, обусловливающим
развитие биосферы. Одновременно он
призывал "к признанию реального значения
для современников гилозоистических и
пантеистических представлений, которых нет
на современной нам стадии науки в
окружающем нас научно построенном Космосе"*.
Научная мысль как планетное явление
оказывает прямое влияние и на ход
исторических процессов, и на уровень
экономического развития, и на
идеологические доминанты. В ХХ веке "движение
научной мысли и его значение в
геологической истории биосферы"
ознаменовались взрывом научного
творчества, изменением понимания основ
реальности, вселенскостью и действенностью
социального проявления нации. Вернадский
осторожен в конкретных выводах по вопросам,
на которые наука еще не дала ответа. Он лишь
допускает возможность непосредственного
воздействия ноосферы на закономерности
мыслительных процессов и структуру нашего
разума. Четко и недвусмысленно Вернадский
ставит научный вопрос о жизни в Космосе:
является ли жизнь только земным феноменом
или свойственным только планетам, или же
она в какой-то форме отражает явления
космических просторов, столь же глубокие и
вечные, какими для нас являются атомы,
энергия и материя, геометрически выявившие
пространство-время. Во всестороннем
философском осмыслении фундаментальных
проблем бытия в наибольшей степени
проявляется космическое видение мира во
всех его ипостасях. Космос, словно
путеводная звезда (точнее -- бессчетное
множество звезд), направляет все
философские и естественно-научные
изыскания Вернадского. Главная книга всей
его жизни "Химическое строение биосферы
Земли и ее окружения" начинается с
экскурса в обозримую Вселенную, очерка ее
эволюции, анализа основных астрономических
и космологических проблем вплоть до
разгадки "пустого" мирового
пространства -- вакуума -- этой "лаборатории
грандиознейших материально-энергетических
процессов"**. Но Вернадский прекрасно
осознавал, что ключ к пониманию глубинных
закономерностей Космоса лежит в правильном
решении и понимании сути фундаментальных
общенаучных понятий пространства и времени,
неотделимых друг от друга. "Для тела
живого организма отделить время от
пространства невозможно",***--
провозглашал русский космист,
распространяя данное утверждение на всю
природу. * Вернадский В.И. Химическое
строение биосферы Земли и ее окружения. М.,
1987. С. 317. ** Там же. С. 15. *** Там же. С. 178.
Вернадский много размышлял над смыслом
временных процессов, и прежде всего
связанных с живым веществом, эволюцией
биосферы. Опираясь на понятие "жизненное
время", он выдвинул ряд чрезвычайно
продуктивных и перспективных идей, которые
еще не нашли пока достойного места в
системе теоретического осмысления
действительности. Решая "великую загадку
вчера-сегодня-завтра" как целостного
всеобъемлющего и всепронизывающего
явления, Вернадский совершенно закономерно
увязывал ее с решением другой, не менее
важной загадки "пространства,
охваченного жизнью". Сквозь призму
такого целостного видения единого
субстрата Мира время вообще определяется
как динамическое текучее пространство -- и в
этом есть безусловная правота. Философские
мысли натуралиста подтверждают, как он сам
же и выражался, непреодолимую мощь
свободной научной мысли и творческой силы
человеческой личности, величайшего нам
известного проявления ее космической силы,
царство которой впереди. Жизнь -- явление
космического порядка. И масштабов. Не
совсем, правда, ясно: до каких пределов и
глубин распространяется этот масштаб. Но
для уяснения проблемы начинать все же лучше
не с безграничных далей, а именно с глубины.
В представлении современного
образованного человека Мироздание
разделено на вещество и антивещество. При
этом антивещество пытаются "задвинуть"
в какие-то невообразимо далекие, почти
недосягаемые края Вселенной. Но почему?
Только потому, что оно никак не
регистрируется в окружающем нас привычном
мире? Однако на то оно и антивещество, чтобы
не фиксироваться вещественными приборами.
Что же происходит в природно-космическом
"котле" в действительности?
Современная наука не дает однозначного и
окончательного ответа о структуре материи
вглубь, а значит, -- и о конкретных схемах
взаимодействия Макрокосма (Вселенной) и
Микрокосма (Человека). Есть лишь некоторые
перспективные подходы, позволяющие в общих
чертах представить не столько
действительную многоуровневость Вселенной,
сколько невероятную сложность ее
всеобъемлющего постижения. Традиционные
объекты естественно-научного исследования
-- вещество и поле, плазма и физический
вакуум -- не покрывают всего богатства
природной и неприродной реальности.
Господствующие воззрения не позволяют до
конца (а то и полностью) объяснить даже
такие хорошо знакомые природные и
социальные феномены, как свет, тьма, огонь,
мысль, сон, слово, знак (символ), смысл и др.
Попытки их объяснения с точки зрения какой-либо
одной науки неизбежно дают искаженную,
неполную и одностороннюю картину.
Необходим интегративный подход, носящий,
быть может, совершенно непривычный
характер. В познании физической
первосущности мира и глубинных уровней
всей "цветущей сложности" явлений
преджизни, жизни и постжизни существуют как
минимум три возможных подхода: 1) субатомно-голографический;
2) вакуумно-информационный; 3) фотонно-энергетический.
Они не взаимоисключают, а взаимодополняют
друг друга хотя бы потому, что в любом
случае замыкаются на физический вакуум --
первоотца всех остальных прерывных и
непрерывных форм движения материи.
Подобное представление в общем-то не ново.
Творцы квантовой электродинамики, например,
В. Гейзенберг, сами указывали на родство
своих идей с учением Анаксимандра об
апейроне (беспредельном). Аналогичные
представления были распространены в
древнеиндийской и древнекитайской
философии. Как и все другие современные
теории, вакуумная концепция Мироздания
имеет информационный аспект, что было
предвосхищено еще в учении Н.Ф. Федорова,
который постоянно подчеркивал : необходимо
осмысливать судьбу не одних только частиц,
но и следов, оставляемых ими в среде. Более
того, "нам нужно знать закон сохранения и
исчезновения этих следов"*. Понятно, что
"следы", о которых в докибернетические
времена писал Федоров, есть то, что сегодня
именуют информацией. Кстати, вакуумная
среда изначально содержит в себе алгоритм
воскрешения, так волновавшего Федорова, ибо
квант физического вакуума есть не что иное,
как материальная флуктуация, которая
попеременно -- то возникает, то исчезает, то
есть по существу непрерывно воскрешается в
физическом смысле данного понятия.
Проблема же состоит в том, каким именно
образом эта элементарная "клеточка"
воскрешения реализуется в дальнейшем и в
физических макротелах, и в биотических
циклах "жизнь -- смерть -- новая жизнь".
Материальный мир един и единственен, а так
называемые вещество и антивещество
являются лишь различными проявлениями
природного Всеединства. "+" и "--"
не могут быть ничем иным, кроме проявления
некоторых крайних значений в непрестанном
перераспределении движения. В самой
глубине (на "дне", так сказать, дальше
которого уже ничего нет) такое
перераспределение и выражается в
спонтанных флуктуациях среды, получившей
далеко не самое удачное название "физический
вакуум". Квантовое возникновение ("воскрешение")
может выражаться в некотором напряжении
движения или увеличении энергии как
физической меры движения; в таком случае
квантовое исчезновение будет представлять
собой ослабление движения или уменьшение
энергии в некоторой локальной точке. Если
"сгущение" условно принять за "+",
то, соответственно, "разряжение"
должно считаться "--". Сами по себе
флуктуации вакуума не дают ни вещества, ни
антивещества. Об элементарных (субатомных)
частицах допустимо говорить лишь с того
момента, когда хаотичные, неупорядоченные
"всплески" материи начинают
организовываться в некоторую систему, а
крайние значения энергии накладываться
друг на друга. Образование флуктуационной
системы происходит в том случае, когда "сгущение"
одной флуктуации переходит в "разряжение"
другой (соседней) флуктуации, а "сгущение"
последней переходит в "разряжение"
первой. Это -- наипростейший пример
образования возможной флуктуационной
системы. Однако, скорее всего, первичная
флуктуационная система образуется не из
двух, а из трех флуктуаций, так как для
взаимного замещения "сгущений" и "разряжений"
необходимо некоторое "жизненное
пространство". Другими словами,
взаимопереход легче осуществим, если
взаимодействуют не две, а три флуктуации.
Более чем вероятно, что составные элементы
такого триплета соответствуют тем
теоретически предсказанным субчастицам,
которые получили название кварков (отсюда,
кстати, следует, что в чистом виде кварк
получен быть не может). В горниле первичных
флуктуаций рождается первичное разделение
на частицы и античастицы -- мир позитивно
явленных систем и антимир, в котором
устойчивой системе частиц в конечном итоге
всегда соответствует устойчивая система
античастиц (и наоборот). О частицах и
античастицах можно говорить, если принять
за первые образовавшиеся системы "сгущения",
а за вторые -- соответствующие им системы
"разряжений", следующие за первыми, как
тень. Сколько образующих любое тело частиц,
-- столько же должно быть и соответствующих
им античастиц. Где же они находятся? Верхом
алогизма было бы полагать, что античастицы,
непрерывно рождающиеся во Вселенной,
тотчас же устремляются по направлению
какой-то космической Terra incognita. Вещество и
антивещество разделены пространственно и
временно, однако вовсе не так, как принято
истолковывать в современной физике. Отсюда
же любая устойчивая система имеет свою
изнанку: каждый вещественный предмет
существует параллельно, одновременно и
нераздельно со своей невидимой обычными
глазами тенью из антивещества. Вещество и
антивещество действительно
взаимоисключают друг друга, не могут
существовать одновременно в одной и той же
точке, но могут сосуществовать рядом и
сосуществуют, являясь разными аспектами
вакуумных флуктуаций. Антимир -- не где-то в
безграничных далях Вселенной, а внутри нас
и рядом с нами.
|
