Хозяйство — от упадка к подъему. ...Недавно Батый увел свои полчища из Галицко-Волынской Руси. Даниил Романович галицкий с братом Васильком ехали по своим разоренным землям к Берестью, что на Западном Буге. Подъезжая к нему, оба князя задыхались от смрада — кругом лежали бесчисленные трупы русичей. А несколько лет спустя по южным русским княжествам проезжал Плано Карпини, папский посол в Монголию. Потрясенный увиденным и услышанным, он писал: татары “произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей... Когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле”. Некогда богатый и многолюдный Киев “сведен почти ни на что: едва существует там двести домов; а людей... держат они в самом тяжелом рабстве”. Раскопки археологов полностью подтверждают эти рассказы.

Многие тысячи погибших, уведенных в плен, разоренные города и селения, разграбленное имущество, сожженные хозяйства, мастерские — таков был страшный результат кровавого смерча, который обрушился на Русь.

В те годы, когда на Руси под ударами пороков и в пламени гибли храмы и рукописи, в Западной Европе возводились прекрасные готические здания, переписывались кодексы и сочинения отцов церкви. Впереди был европейский Ренессанс. А в русских городах почти до конца XIII в. прекратилось каменное строительство, заглохли некоторые ремесла (скань, филигрань др.), замирают, полностью или частично, составление летописей, переписка рукописей и т. д.

Конечно, жизнь требовала своего, и русские люди, оставшиеся в живых, не угнанные в проклятую Орду, не проданные в рабство, возвращались на свои пепелища. Поплакав, посетовав на судьбу, брались за дела — отстраивали избы и боярские хоромы, распахивали заброшенную пашню, налаживали промыслы.

Постепенно крестьяне восстановили свои хозяйства, ввели в оборот заброшенные участки земли. А кое-где появились “чисти”, “сечи” — новые участки, освобожденные от леса и кустарника. На пустошах и лесных полянах вырастают починки — новопостроенные деревни в один, два двора и более.

Несмотря на многие помехи — усобицы и взаимные нападения князей, татарские, литовские и немецкие погромы, неурожаи и эпидемии — земледелие и животноводство в XIV — XV вв. давало все больше продуктов.

Наряду с подсекой и перелогом, крестьяне применяли паровую систему земледелия с трехпольным севооборотом (ярь, озимь и пар). Увеличивается у них число лошадей и волов, поскольку расширяется запашка. Больше рабочего скота — больше навоза на полях; растет, хотя и медленно, урожайность.

Города тоже медленно восстанавливают разрушенное. Возрождают свое мастерство кузнецы, специалисты по производству оружия, доспехов (лучники, пищальники, бронники), литейщики и колокольники, кожевники и сапожники, гончары и каменщики, плотники и иконники. Появляются новшества — литье пушек (впервые упоминаются в летописях под 1382 г.), чеканка серебряной монеты (со второй половины XIV в., в следующем столетии “серебряные ливцы” работали более чем в 20 городах). В качестве писчего материала начинают употреблять бумагу (до нее рукописи писали на пергамене, который делали из телячьей кожи).

Города служили центрами торгового обмена. На рынок работали ремесленники Москвы, Новгорода, Пскова, Твери и иных городов — гончары и кожевники, сапожники и иконописцы, ювелиры и косторезы. В сельских районах преобладал местный обмен — между отдельными селениями; иногда крестьяне со своими продуктами выезжали в более отдаленные волости, города, торгово-промышленные поселения (рядки и др.). Обширную торговлю вели монастыри — Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский. Соловецкий, Симонов и др.; их “купчины” везли в разные княжества на продажу соль, рыбу, хлеб; покупали нужные товары в городах.

Городские “торги” — рынки по преимуществу имели местное значение; другие—значение областных рынков (Новгород Великий, Псков, Москва, Тверь, Нижний Новгород, Рязань). Так развивались, усиливались экономические связи между княжествами, что способствовало тяге к объединению. Купцы и князья боролись за обладание торговыми путями — по Волге, Оке, Дону, что сталкивало интересы московских, тверских, рязанских и иных купцов.

Крестьяне и холопы. В положении сословий появилось немало нового. Все больше общинных, черных земель переходили к князьям, боярам, иерархам церкви — путем захватов, дарений, купли-продажи. Так, московский великий князь Иван Калита имел более 50 сел с угодьями, а его праправнук Василий Темный — уже более 125 сел. Преимущественная форма землевладения феодалов — вотчина (или отчина, т. е. идущее от отца; иногда — дедина, т. е. идущее от дела) связана с безусловным правом передачи земли по наследству, купли-продажи (в первую очередь— родственниками вотчинника). Наряду с ней появляется условное землевладение — поместье, т. е. земля, которую князь дает своим дворцовым или военным слугам в награду и под условием выполнения определенных обязанностей, повинностей. Так появляются помещики (известные под именем “милостников” с XII в.).

Крестьян по старой памяти называли “люди”, “сироты”, “изорники”, “смерды”. Все чаще сельских жителей зовут “христиане”, но не только их, но и горожан. Но уже к XV в. это наименование, в форме “крестьяне”, стали применять только к сельскому населению.

Крестьянин, сидевший на земле с трехпольным севооборотом, имел ее в среднем 5 десятин в одном поле, 15 десятин в трех полях. Богатые крестьяне “брали в наем” дополнительные участки — у вотчинников, в черных волостях; бедные крестьяне нередко не имели ни земли, ни двора (последние жили на чужих дворах и назывались подворниками, захребетниками).

Крестьяне, жившие на землях вотчинников и помещиков, несли барщинные повинности на владельцев — распахивали и засевали их землю, снимали урожай, косили сено, ловили рыбу и добывали зверей. В счет оброка вносили продукты — мясо и сало, овощи и фрукты, многое другое.

С XV в. владельцы начали стеснять крестьян в их старинном праве перехода к другому владельцу. В разных местах вводятся определенные дни для такого перехода, приуроченные ко времени окончания уборочных работ на полях.

хозяйства (“приказные люди” — тиуны, ключники, посельские). Наконец, имелись военные холопы, ходившие с барином в походы. Последние две категории холопов — самые привилегированные.

Часть холопов служили господам до их кончины, другие — определенный срок “по ряду” (договору), третьих передавали по наследству. Некоторых владельцы сажали на землю, и они сближались по положению с крестьянами — им давали участки пашни, сенокоса, подчас и скотину.

В XV в. усиливаются побеги крестьян и холопов от господ. Власти и феодалы смотрят на переходы крестьян во время полевых работ как на побеги, наказуемое деяние, борются с ними. Крестьяне же протестуют против захватов их земель, передачи боярам, монастырям, дворянам, против увеличения норм барщинных работ и оброчных взносов.

Ремесленники и купцы., Неодинаковым было положение ремесленников в городах — одни из них богатели, занимались ростовщичеством; другие беднели, закабалялись в холопы. Среди купцов наиболее богатые — “гости-сурожане” (торговали с Сурожем (Судаком) в Крыму, другими южными странами), “суконни-ки” (вели торговлю, в частности сукном, с западными странами) — имели богатые хоромы в городах, покупая земли, становились вотчинниками, строили на свои деньги церкви.

Ремесленники собирались в артели или дружины — иконописцев, плотников, каменщиков и т. д.; держали учеников. Жили они нередко в пределах одной “улицы” или “конца”, “ряда” или “сотни”, имели свои церкви, обладали судебными правами (“братчины”, “обчины” ремесленников при церквах). Это были своего рода ремесленные объединения, напоминавшие в некоторой степени цехи Западной Европы.

Торговцы и ремесленники жили на посаде, близ крепости, кремля, где их “сажали”, т. е. селили, князья и бояре; отсюда идет их именование—посадские люди. Они составляли незначительную долю населения Руси, но играли существенную роль в хозяйственной и политической жизни. Посадские люди давали деньги на строительство, на всякие чрезвычайные расходы властей, нередко ссужали деньгами, и немалыми, правителей.

Города стали центрами движения “за дешевую церковь”. Его участники—еретики—отрицали церковные догматы (например, о непорочности зачатия Иисуса Христа), обряды (причастие, исповедь, заупокойные молитвы), иконы. Новгородские стригольники во время пожара (1340 г.) запирали в церквах двери, чтобы нельзя было выносить иконы и прочие святыни, грабили церковное имущество. Они же считали, что службу могут проводить сами миряне, отрицали нетрудовые доходы церкви. Подобные же взгляды, в известной степени рационалистические по своему содержанию, высказывали еретики Твери, Ростова Великого, Пскова, позднее — Москвы.